Фантазии

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Фантазии » Игры большие и маленькие » Spring melody in the Hades


Spring melody in the Hades

Сообщений 1 страница 16 из 16

1

https://i.imgur.com/ZL1Ao3P.png
Время и дата: некое неопределённое прошлое в районе 19 века
Декорации: Великобритания: отдалённые графства, Лондон
Герои: Фредерик & Персефона Найтингейл
Краткий сюжет: Когда тебе сорок, у тебя есть герцогский титул, состояние и имя при дворе, но ты до сих пор холост, тебе без разбору сватают всех завидных и не очень девиц от мала до велика. И каково же удовольствие пойти всем наперекор и жениться на той, которая покорила тебя с ходу, прям сразу, как только ты поймал её, ворующую долговые расписки неудачника-отца из твоего кабинета.

0

2

«Сэр Уильям Далтон, граф Мальборо, восходящая звезда парламента, о чём уже в достаточном количестве писала наша газета, со своей женой, леди Мальборо, сегодня дают домашний бал, куда имели честь быть приглашёнными исключительно родственники и друзья семьи. Официально сезон ещё не начался, и многие аристократы пока не вернулись из своих загородных поместий, а потому домашний бал становится самым разумным выбором развлечения в середине весны. Браво, леди Мальборо! Из именитых гостей ожидается присутствие герцога Йоркского…»
Снова бросив несчастный взгляд на дату выпуска газеты, которую стянула на неделе со скамьи викария, мисс Перси Уитмор отложила её в сторону и чуть выпрямилась, постаравшись добавить в осанку немного больше достоинства и уверенности в себе. Если бы герцог всё-таки появился на званом ужине… Тогда, возможно, ему не хватило бы времени с раннего утра ехать в их маленький городок, чтобы устроить отцу разнос. Свидетелями стали все обитатели дома, и вовсе не по чистой случайности, как можно было подумать. Ох, этот неискоренимый недуг – любопытство – распространялся чересчур быстро, чтобы эпидемию оставалась хоть какая-то вероятность остановить. И теперь на Перси взирали три пары встревоженных глаз, и то, лишь потому, что Хоггс не сумел уйти от лошадей, иначе все слуги дома оказались бы в сборе.
– Миледи, что же нам делать? – всё-таки нарушила первой молчание Марта, отлучившаяся с кухни на пару минут, исключительно с целью поприсутствовать на общем собрании. И если бы у Перси в запасе имелся достойный ответ, то его следовало озвучить именно в это мгновение, однако с настолько масштабной проблемой она к своим девятнадцати годам пока ещё не сталкивалась.
Обязанности по дому легли на её плечи слишком рано, чтобы справляться с ними в полном объёме, но Персефона не осталась в одиночестве. Когда не стало мамы, а вслед за ней и денег на содержание дома, ибо отец то ли от горя, то ли в силу природной склонности к гедонизму ударился во все тяжкие, практически вся прислуга покинула их небольшое поместье, так и не дождавшись оплаты. А вот её верная гвардия осталась вместе с Перси до сих пор. Сейчас она понимала – в таком возрасте и при отсутствии родственников, способных помочь, им просто некуда оказалось идти, но тогда, почти пять лет назад кухарка, дворецкий, конюх и  горничная стали новыми членами её семьи. И им удавалось вполне пристойно справляться! Репутацию в городе Перси Уитмор имела кристально чистую, несмотря на все попытки отца запятнать фамилию, и торговцы в лавках хорошо знали – ей можно открыть кредит, пусть и небольшой. Раньше приносящие доход земли давно уже были распроданы, а само поместье заложено, их небольшой дом почти полностью перешёл на самообеспечение. Перси бережно хранила и разумные тратила те деньги, которые время от времени удавалось взять у отца, когда у него шла белая полоса, но никаких сбережений не хватило бы на оплату векселей, увезённых сегодня герцогом Йоркским с подписью отца. Для лорда Найтингейла такая сумма, честное слово, наверняка казалась смешной, а потому Перси и думать не желала, что сотворил её родитель, чтобы герцог приехал за ней лично. Для них же цифра оказывалась неподъёмной.
– У нас нет таких денег, и в деревне мы ни за что быстро такую сумму не соберём, – констатировала Перси очевидный для всех факт. – Возможно, если написать лорду Найтингейлу письмо с просьбой об отсрочке…
– Мисс Перси, вы же слышали разговор. Боюсь, ни на какие уступки он не пойдёт, – снова влезла Марта, беспокойно комкая в пухлых руках край своего передника. Что ж, по всей видимости, именно так и обстояли дела, и на комнату вновь опустилось молчание. Отец буквально за час после визита успел выпить целую бутылку бренди, и ждать от него помощи не стоило. Впрочем, как и всегда. Перси не могла придумать ни одного быстрого способа поправить их положение. Быстрого и законного.
– Поместье герцога Йоркского находится не так далеко, – прокашлявшись своим тихим старческим голосом начал Смит, служивший у них дворецким, наверно, с сотворения мира. По крайней мере, мира Перси Уитмор. – Мой отец служил у прадеда его светлости, а я застал деда. Когда его жена произвела наследника, прислугу отчего-то сменили, и уже ваш дед, мисс Перси, взял меня на службу.
Слегка запутавшись во времени, Персефона не перебивала дворецкого, как и не понимала, к чему он клонит, а в её голове уже крутились свои собственные мысли.
– Может быть, если его нынешняя светлость поговорит с вами лично, то даст немного времени, – Перси прислушалась к словам, но в ум сразу пришло воспоминание о пронзительном взгляде карих глаз, словно прожигающих её отца насквозь. В щелку двери, возле которой сгрудились все домочадцы посмотреть на ссору, не было видно полной картины, но и этого хватило, чтобы удивиться, почему её отец от такого взгляда не свалился замертво. Так или иначе, он свалился ровно через час в обнимку с пустой бутылкой. Нет, вряд ли он вообще захочет её принять, а уж тем более вникать в чужие проблемы какой-то дочки барона, ославившего собственный титул.
– И ты помнишь, как туда добраться, Смит? – поинтересовалась она.
– Конечно, мисс Перси! В те времена слуги знали все подъездные пути. И даже тайные тропы, – посмеялся дворецкий, а у Перси заблестели глаза.
– Итак, мои дорогие, кто считает, что герцог послушает такую милую девушку как я и даст нам времени собрать деньги? Поднимите руки. Устроим голосование, Хоггс присоединится к нему позже, – её слуги отличались покладистым нравом и питали некие надежды на лучшее, однако здравомыслием и здоровым скептицизмом тоже не были обделены, поэтому руку поднял только Смит. – Что ж, не будем отрывать его от лошадей в таком случае, тем более надо запрячь двуколку.
– Вы всё равно поедете, мисс? – с надеждой спросил дворецкий, а остальные слегка нахмурились.
– Придётся, – вздохнула Перси. Как только решение созрело в голове, ей стало зябко от страха, и она обхватила себя руками. Совесть пока ещё не проснулась, видимо, побоялась окружения. Все эти люди напрямую зависели от мисс Уитмор, и пусть вовсе не она их подводила день за днём, оставить всё как есть тоже не могла. Вот тут уж совесть начинала бушевать вовсю. Она посмотрела на свою низенькую суховатую в виду возраста горничную. – Мэри, принеси какой-нибудь из своих фартуков и чепец. В твои платья я не влезу… Если нет ни единой возможности достать деньги, придётся достать векселя.
От поднявшегося гомона и так нервное состояние Перси достигло своего максимума, и она подняла вверх ладонь, призывая к спокойствию. Себя саму в том числе.
– Нет-нет, я не стану ничего воровать, просто возьму на необходимое для нас время, чтобы успеть собрать всю сумму. Ведь правда, для герцога деньги просто смешные.
– Мисс, мне кажется, что констебль с вашими доводами не согласится.
– Миледи, ну, что за глупость вы задумали, ей богу! Если этот герцог появится здесь и попытается вас обидеть, получит в лоб моей самой тяжёлой поварёшкой!
– Посмотрите такой чепец. Не знаю даже, налезет ли он на ваши буйные кудри.
После слов практичной до безобразия Мэри повисла минутная пауза, позволившая Перси примерить фартук и чепец поверх своего дневного светлого платья. Может быть, поискать в мамином сундуке? Где-то там точно есть походный серый или коричневый вариант.
– Вы всё равно похожи на леди, – с сомнением высказалась Марта.
– В доме его светлости десятки слуг, или даже сотня! – ответила Мэри, видимо, представляя загородное поместье герцога как королевские апартаменты в Лондоне.
– Пока Хоггс выведет двуколку во двор, я подыщу что-нибудь подходящее.
– Мисс Перси, но вы ведь понимаете, что это ужасно глупая и опасная затея!
– Смит, ну, конечно, я это понимаю, однако других вариантов у нас просто не остаётся.
При внешнем спокойствии каждый из её слуг прекрасно видел, что чувствует Перси на самом  деле, ибо она совершенно не умела врать, а практически каждая эмоция отражалась на лице. Она и не думала их скрывать перед своими близкими людьми, но сейчас ситуация требовала собранности, а потому из своей комнаты мисс Уитмор вышла, уже гордо выпрямившись и подняв подбородок вверх. Платье матери пришлось почти в пору, однако, если присмотреться, становилось ясно, что оно с чужого плеча. Её мать отличалась высоким ростом и тонкой костью, а потому рукава пришлось немного подвернуть, а подол подколоть булавками. Чистый кипельно-белый передник отвлекал немного внимания от этого мелкого безобразия на себя, но вчистую проигрывал чепцу, всё-таки севшему на объёмную шевелюру Перси не совсем так, как нужно. Но в целом, учитывая скорые весенние сумерки, к поместью герцога они должны были приехать в темноте, следовательно, можно было вообще так не стараться.

Когда поместье показалось на горизонте, у мисс Уитмор перехватило дыхание от восторга. Высокий светлый дом подкрашивался розоватой закатной дымкой и производил поистине неизгладимое впечатление, особенно по сравнению с тем домом, где жила она сама. Неужели владелец этого великолепия может быть так суров? Перси снова вспомнила тёмный взгляд и позу, полную скрытой силы, уже переходящей в угрозу, и поёжилась. Всё указывало на то, что, действительно, может. Смит всю дорогу пытался её отговорить, то описывая ужасы тюремного заключения, то увещевая на тему того, как они станут без неё жить. Её так и подмывало повернуть назад, а решимость таяла как снег под апрельским солнцем, но и остатков хватало, чтобы не поворачивать двуколку в обратный путь. Сколько времени потребовалось потратить на объяснения для остальных, отчего они не могут поехать все вместе. В противном случае сейчас пришлось бы выслушивать многоголосый хор. Убедившись в тщетности всех своих попыток, а заодно уже пару часов наблюдая, как мрачнеет и выцветает до серого лицо Перси, её дворецкий сдался и начал рассказывать о доме, описывая, где находится кабинет его светлости, и как до него быстрее добраться от чёрного хода, которым пользовались слуги, а заодно о распорядке дня, который зачастую не менялся веками.
– Если вы не вернётесь через час… – Смит умолк, понимая, как скудны его возможности помочь.
– Значит, просто подождёшь ещё немного. За час я только попаду в кабинет, если повезёт. И я обещаю, что не буду рисковать понапрасну.
– Вы и так рискуете понапрасну, мисс! Мы бы справились как-нибудь – Перси так и знала, что подбадривания в конце понадобятся вовсе не ей, а потом сжала руку дворецкого в утешающем жесте. – Если не увидите векселей на столе, сразу же возвращайтесь.
Надавав ещё гору обещаний, Перси передала поводья Смиту, спрыгнула на землю и направилась к особняку. Дворецкий подвёз её максимально близко, и в спустившихся сумерках среди деревьев двуколку практически не было видно, зато в доме загорелись огни. Пока она быстрым шагом, а кое-где и бегом добралась до дома, полупрозрачная синева воздуха сменилась густой темнотой. Хвала всевышнему, по пути она не встретила никого ни из охраны, ни из слуг, а, значит, удача пребывала на её стороне, что несколько воодушевляло. И хватило этого воодушевления ровно до двери чёрного хода, который неожиданно оказался закрыт. Перси сначала этого даже не поняла, подёргав ручку и потолкав дверь несколько раз, прежде чем осознание препятствия в полной мере достигло сознания. Весь придуманный на скорую руку план базировался на том, что этот выход будет открыт, и даже если бы она обошла дом в поисках другого входа, в доме моментально бы перестала ориентироваться. Что ж, Перси уже многому в своей жизни научилась помимо того, что должна уметь девушка благородного происхождения. Как разбить огород в саду, или как починить крышу с помощью старого матраса, и даже как ухаживать за курами. Теперь в этот список следовало прибавить способ, как пробраться в дом герцога. Перси выбрала наикротчайший путь между двумя точками, бросив и эту дверь, и поиски другой – она сразу направилась к тёмным окнам кабинета, находящегося очень удачно именно на первом этаже.
Из герцогского кабинета открывался чудесный вид на подъездную дорогу, и аллею деревьев, Перси в темноте затруднялась сказать, каких именно. А под самыми окнами, видимо, и для красоты, и от насекомых, был высажен довольно жёсткий кустарник, уже покрывшийся молодыми листочками, которые Перси обсыпала, пробираясь под окно. Подол платья теми же булавками пришлось подколоть ещё выше, чтобы не путался и не сковывал ноги, а она сама вспоминала, как в детстве обожала лазить по деревьям, и насколько хорошо у неё подобное выходило. С кустарником и фасадом здания получалось чуть хуже, пусть детские годы остались и не в так уж далёком прошлом, но до карниза Перси дотянулась с первого раза. Подтянувшись вверх, она со всего размаха ухватилась за раму, а стёкла в ответ тихонько задребезжали. Створка открылась чуть больше, позволяя Перси перевести дух от облегчения. Если бы ей только почудилось, что окно открыто, затруднение, в котором она оказалась, стало бы ещё больше. Но стоило ухватиться обеими руками за подоконник и подтянуться на него животом, как прямо перед её лицом возникла недовольная морда пса. Навскидку это был английский мастифф далеко немаленьких размеров, и далеко не самый дружелюбный на вид.
– А кто тут хороший мальчик? – медленно прерывающимся шепотом начала Перси, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ласково. – Кто такой хороший охранник у нас?
По сантиметру продвигаясь внутрь, когда особенно сильно хотелось просто разжать пальцы и спиной упасть на кусты, Перси уселась на подоконник и втянула в комнату ноги, словно так оно и надо. У них в маленьком поместье среди всяческой живности собака обитала только на конюшне, но мелкая дворняжка не шла ни в какое сравнение с массивным холёным псом. Присев на корточки, пока пёс еле слышно зарычал, скорее, от недовольства, нежели желая броситься, Перси протянула к нему руку ладонью вверх.
– Какой красивый большой пёс, – она осторожно погладила собаку за ухом. – Ты! Ты у нас хороший большой пёс, да…
Как будто отвечая на её слова, пёс мотнул головой назад, отчего Перси чуть не отскочила в стену, и вывалил наружу свой огромный розовый язык в своеобразной улыбке.
– У меня сердце в пятки ушло, когда ты показался, честное слово, – так же шёпотом, но уже гораздо живее начала она, оглядывая кабинет. К сожалению, в темноте практически ничего не было видно, а лунного света из окна хватало разве что на край стола, всё остальное скрывалось во мраке. Достав из кармана фартука припасенную свечу, Перси чиркнула огнивом, и комната мгновенно уменьшилась до маленького огонька на фитиле и круга, что он освещал. Поглаживая одной рукой пса, не отходящего от неё ни на шаг, она приблизилась к столу, разглядывая разложенные на нём документы. Векселя, которые отец отдал герцогу, на глаза ей не попадались до этого момента ни разу, но его почерк Перси бы узнала в любом случае. Однако пока, аккуратно перекладывая документы на столе, она наткнулась только на, по-видимому, рабочие бумаги и золотые часы, какие джентльмены носили в кармане на поясе.
– О, Господи, неужели уже так много времени? – шепнула она, открыв крышку и обращаясь к псу, потому что от нервов хотела говорить именно вслух, а с самой собой это было делать не очень удобно. – И передай хозяину, чтобы не разбрасывал свои вещи, где попало. Посмотри, какой дорогой корпус, – Перси продемонстрировала часы псу и повесила за цепочку на настольный канделябр, свечи которого так и не решилась зажечь. – Лучше помоги мне искать эти векселя, ума не приложу, где они могут быть.
Не надеясь на удачу, она дёрнула первый ящик стола, естественно, оказавшийся запертым, хотя, как и в случае с дверью, даже ощущая всю глупость, Перси попробовала подёргать несколько раз.
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

3

Люди грешны, и ища среди них праведников, с большей долей вероятности найдешь сумасшедших фанатиков, в которых от праведности только текст священного писания, бодро отскакивающий от зубов. Дальше этих самых зубов он обычно попадает только за тем, чтобы спуститься по пищеводу в желудок, а оттуда по кишкам выйти обратно наружу. Можно было бы сказать, что на свежий воздух, но свежести в тех местах обычно не наблюдается. Фредерик Найтингейл, герцог Йоркский, некогда открыто бывший на службе Его Величества, а ныне занимающий пост главы Тайной службы, к ангельской породе не относился никогда, зная текст Библии ровно настолько, чтобы иметь возможность оперировать им в спорах со святыми отцами, возносящими хвалу и призывающими кару. Праведником он себя не считал, как ни до, ни после Иисуса, не считал ни одного жившего на земле человека. Само понятие праведности нагоняло на Фреда тоску, а впадая в тоскливое состояние он чаще всего принимался искать себе развлечений далёких от тех, что проповедовала церковь. Но если в божий промысел и отрекомендованные к исполнению постулаты и заповеди Найтингейл не верил, то в честь и совесть верил с самого детства вот уже сорок лет. Без этих понятий не было бы чётко выстроенной структуры его жизни, где он, второй сын герцога, после того, как отец приобрёл ему офицерский чин, вынужден был выслуживаться и тянуться вверх самостоятельно, добиваясь расположения в обществе и зарабатывая себе состояние, которым по праву рождения не располагал. Никогда не опускаясь до мелких склок, до подхалимства и вранья, до подсиживания и выживания, Фредерик к двадцати пяти годам уже имел капитанское звание, полученное не за красивые глаза, а за верную службу короне. Уже в то время он лично был знаком со старшими принцами, рвавшимися в бой по первому зову так, как не рвались наследники из многих других знатных родов. Пятью годами позднее Фред заменил собой ныне коронованного принца Генриха в карете, едущей из Оксфордшира в Лондон. При нападении на экипаж был контужен и отправлен в госпиталь, с намерением в скором времени вернуться на службу, которому не суждено было сбыться. Новость о том, что его старший брат Роберт преждевременно скончался застала Найтингейла на больничной койке, а вместе с ней и понимание, что раз тот не обзавёлся продолжателями рода, то теперь титул герцога Йоркского наследует он, а значит, ни о каком продолжении службы не может быть и речи. Фредерик было заскучал, представляя себе всё то, что намертво въелось в его подсознание, соединённое со словом «тоска», неизбежно ожидающая его на просторах родного имения. Было бы уместно сказать, что спасло его провидение, однако на самом деле, в качестве спасения выступил король, назначивший Найтингейла в Тайную службу Его Величества за особые заслуги перед короной. От таких предложений не отказываются. Фред и не пытался, получив не только новый статус в миру, но и на изнанке английской действительности, что, в принципе, его устраивало. За исключением того момента, что теперь ему по всем законам пора было наконец-то остепениться и найти себе жену. Не то, чтобы он не хотел жениться. Возможность брака Фредерик рассматривал всегда, однако подходил к этому, за исключением одной не слишком приятной для него истории из юности, со всем присущим ему рационализмом. Женщин он уважал и любил, а потому заставлять милое и нежное создание ютиться в съёмных офицерских комнатах, постоянно быть готовой сорваться с места вместе с полком, не имел ни малейшего желания. Он видел достаточно жён офицеров, чтобы понимать, насколько подобный образ жизни подходит не многим, - одним старели раньше времени, другие в силу ограниченности ума воспринимали каждый новый город, как повод для веселье, транжиря заработанное мужем, а чаще влезая в долги. Были и третьи, те самые, на зависть любому мужчине, но их оказывалось слишком мало и на всех не хватало. Освобождённый же от службы и теперь привязанный только к двум местам на карте страны – Йорку и Лондону, - Фредерик столкнулся с тем, что количество женщин всех возрастов вокруг него стремительно возросло. Все, кому не лень, норовили подсунуть ему своих сестёр, дочерей, кузин и падчериц, как девиц, так и вдов, принадлежащих к самых разным титулам. Даже Энн, вдовствующая герцогиня, бывшая Леди Роберт Найтингейл, вполне серьёзно предлагала ему себя, хотя и в большей степени руководствуясь попыткой защитить собственные интересы, нежели какими-либо иными аргументами. Фредерик отказал всем. Юные и нежные девицы, хоть и были прекрасны, как только что начавшие распускаться бутоны, но казались ему неимоверно глупыми созданиями, не способными ни на какие поступки и не приученные ни к чему, кроме танцев, хихиканья с подружками и держания за маменькину юбку. Девы постарше, вплотную подобравшиеся, а иногда и перешедшие, рубеж, когда клеймо «старая дева» едва ли не вышивается на груди, как алая буква, - либо держали в руках молитвенник, застёгивая пуговицы на вороте платья аккурат до подбородка, либо уже с десяток лет, как вели такой образ жизни, который оплачивал им безбедное и беззамужнее существование. И то, и другое Фредерика не вдохновляло, позволяя спокойно отметать и эти предложения. Среди вдов встречались весьма милые женщины, однако Найтингейл не хотел потерять ни одну из них в тот момент, когда она будет рожать ему наследников, если, конечно, она вообще окажется способной на это. В общем, как бы его не склоняли к мысли о женитьбе, он всегда находил повод отклонить предложение, обосновав свой отказ даже для себя. На деле всё сводилось куда к более банальным вещам. Будучи военным до мозга костей, Фред хотел видеть в жене не только мать своих детей, а верный и надёжный тыл, который, к тому же, мог бы не дать ему заскучать, при этом, конечно, обладая милым личиком и ладной фигуркой. Няня ещё в детстве не могла на него нарадоваться, умиляясь тому, какой сильной и безоговорочной любовью Фредерик любит сказки. Время прошло, а няня до сих пор умилялась, повторяя всё то же самое, когда слушала аргументы вскормленного подопечного.
Будучи объектом такого пристального внимания со стороны незамужних девиц, Найтингейл взял привычку сбегать из Лондона, за неделю-полторы до того, как сезон будет закончен. Но в этом году пришлось немного задержаться, улаживая дела Его Величества и проверяя нагнетающиеся слухи вокруг персоны короля. И именно в это время Фред, совершенно случайно, встретил Уитмора, некогда служившего под его началом. Тот оказался многословен, как все, кто жаждет получить денег, не важно для себя или нет, вспомнил былые годы, посетовал, как быстро летит время и рассказал про вдову бывшего сослуживца, на жизнь которой собирает средства со всех, кто способен вложить хоть какую-нибудь сумму средств. Выглядел Уитмор неважно, но, очарованный армейской преданностью, а заодно и спешащий по делам, Фредерик отписал сумму, которую посчитал достаточной для того, чтобы вдова, не роскошествуя, могла прожить несколько месяцев. Как выяснилось впоследствии, понятия «армейская преданность» для Уитмора не существовало, а деньги он собирал вовсе не для вдовы, а для того, чтобы в очередной раз в пух и прах проиграться в карты. Найтингейл подобных вещей не прощал, и собирался отобрать у бывшего сослуживца всё до копейки. К сожалению, застать того в городе не удалось, но, как оказалось, родовое имение Уитмора находилось в нескольких милях на юго-запад от Найтингейл Мэнор. По прибытии в загородное имение, Фред позволил себе лишь несколько часовую передышку, прежде чем снова сел на коня и отправился в гости, где его не ждали. Дом Уитмора, как и он сам представляли жалкое зрелище, но это ничуть не сказалось на намерениях герцога, и, пусть и через необходимость бравировать именем, он получил от должника расписки с обещанием до конца месяца покрыть все долги.
О том, что мигрень его этим вечером не оставит, Фредерик узнал, как только двинулся в обратный путь. Она уже была там, в голове. Подбиралась с двух сторон к вискам, обозначая железный обруч, которым обещала в скором времени сковать череп и начать сдавливать. С этим Найтингейл жил уже чуть больше пяти лет, но до сих пор не мог привыкнуть. Возраст брал своё, и с каждым годом головные боли становились всё продолжительнее, и всё сложнее купировались. Фред только надеялся, что успеет попасть домой прежде, чем начнёт темнеть перед глазами. Почти так и случилось. С коня он сполз сам, но уже с большим трудом. Нашёл в себе силы дойти до кабинета, где рухнул на кушетку в углу, позвав Миссис Патмор, которая одна в этом доме умела готовить отвар, спасавший его от боли лучше, чем любые другие врачебные штучки. Она пришла незамедлительно, прикрыла окно, задёрнула шторы и принесла с собой чашку с дымящейся жижей, которую Фред, морщась и стеная, выпил залпом, обжигая язык и гортань. Горечь осела в горле, сковала вязкостью рот, оставляя мерзкий, но терпимый привкус полыни, но мигрень почти сразу стала отступать, отпуская тиски, сковывающие голову. Вместе с Миссис Патмор в кабинете обнаружился и верный защитник Найтингейла, привязавшийся к нему ещё щенком, Родерик Вильгельм Люциус Матиасс Освальд Третий, в обиходе просто Родерик, английский мастиф. Процокав когтями по доскам пола, пёс пристроил свою поджарую длинную фигуру на ковре около окна, щедро поливая его слюнями. Так они и проводили время, затаившись в тишине, пока незваная гостья не нарушила их покой. Сперва Фредерику показалось, что это Миссис Патмор добавила что-то новое в своё зелье, и у него случился один из тех приступов, которые учёные мужи называют галлюцинациями. Однажды с ним такое уже было, но то случилось на поле боя, когда все жилы были напряжены до предела, а вовсе не в расслабленном состоянии, дома на диване. И только рассмотрев силуэт внимательнее, Фредерик понял, что вряд ли его воображение способно нарисовать подобное. По крайней мере, если бы оно и рисовало юную деву, забирающуюся в его окно, то та была бы куда менее презентабельно одета, и искала бы вовсе не векселя, о которых поведала Родерику, хоть и обернувшемуся на хозяина, но не делающего попыток задержать девушку, только исторгая потоки слюней на подколотый подол её платья, который неприлично оголял ботинки и полосу чулок, ничего интересно, впрочем, не демонстрируя.
- Может, лучше я Вам помогу? – поинтересовался из своего угла Фред, давший нарушительнице спокойствия время оглядеться. Бояться этого видения ему и в голову не пришло, как бы та не отзывалась продолжительным гудением в ответ на любую мысль. Но вот природное любопытство взяло верх, а потому Найтингейл, даже пошевелился, принимая положение, которое приличествовала принять джентльмену, когда дама стояла, находясь с ним в одной комнате.
- А то боюсь, Родерик ничем вам не поможет. Разве что ещё больше намочить подол. Слюни у него, стоит заметить, премерзкие, хотя сам он очень даже ничего, в этом мы с ним похожи, – чуть пошатнувшись, Фредерик всё же удержался на ногах, сделал шаг к канделябру и принялся методично зажигать вставленные в него свечи. Спугнуть незнакомку, которая привнесла в тоскливый и болезненный вечер элемент неожиданности, совсем не входило в его планы.
- К слову, вещи свои я не разбрасываю. Это мой стол и мой кабинет. И право входа сюда есть только у меня и тех, кого я сюда приглашаю, – пока говорил, он делал шаги к окну, перекрывая девушке возможные ходы к отступлению. При свете нескольких свечей её стало лучше видно. Тёмное платье, белые фартук и чепец, прикрывающий топорщащиеся светлые волосы. Мордашка миленькая, фигурка под слоями ткани ладненькая. На вид всему этому безобразию лет восемнадцать самое большое.
- Так как насчёт моей помощи? На чьё имя векселя Вы ищете, Вы уж уточните, так мы быстрее найдём, – скинутый ещё до этого вторжения пиджак остался лежать на диване. В тёмно-зелёной жилетке и светлой рубашке, рукава которой были закатаны до локтей, Фред чувствовал себя удобнее, чем при полном параде, однако при незнакомой даме так выглядеть оказывалось неприличным, а потому он начал медленно раскатывать ткань.
- Вы уж простите мне мой внешний вид, я не ждал гостей, – вытаскивая из кармана брюк запонку, он скрепил ей манжету и занялся вторым рукавом. – Так чья Вы будете?
[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]

Отредактировано Gin (2020-09-17 09:50:28)

0

4

По многочисленным наставлениям Смита и по времени, которое он же отвёл на всю сомнительного рода операцию, Перси уже давно следовало сворачивать собственную деятельность, отказавшись от дальнейших поисков, и выбираться обратно в окно. В конце концов, она прибыла в поместье герцога с одной единственной целью и, упаси Господь, не собиралась делать ничего другого, ради чего обычно ночью воришки залезают в не закрытое по беспечности окно. Но Смит, наверно, и сам понимал, сколько им всем неприятностей сулят эти векселя. И, не дай-то бог, отец решит отыграть эти деньги в карты, окончательно увязая в долгах. Хотя, скорее всего, он просто продолжит опустошать погреб, закрывая глаза на возникающие проблемы, как стал делать со смерти жены, а в третий раз заложить дом уже не получится, и им придётся искать себе другое пристанище. Возможно, со своим образованием Перси найдёт себе весьма приличное место гувернантки, или пошлёт письма дальним родственникам, готовым её приютить хотя бы на время, а вот её слугам уже совершенно некуда будет податься. Перси вздохнула и зашуршала бумагами активнее, собирая их в аккуратную стопочку, чтобы не пропустить нужный документ. Ко всему прочему, одной рукой приходилось чуть придерживать морду любопытного пса, всё норовящего напустить слюней на красивый полированный деревянный стол, чего ему точно не разрешалось в присутствии хозяев.
В возникшей на короткое время, исчисляющееся десятками секунд, идиллии голос с противоположного конца комнаты прозвучал как гром среди ясного неба. Сама Перси исключительно шептала, а пёс и не думал поднимать лай, а потому наряду с темнотой, разбавленной неровным горением одной тоненькой свечки, кабинет окружала настолько же плотная тишина, разбавленная уже тихим голосом и шуршанием листков на столе. Перси вздрогнула и театральном жесте схватилась за сердце, хотя в этот неловкий момент ей, действительно, показалось, что оно может выскочить из груди. Обладателя приглушённого и несколько тягучего голоса пока не было видно, пусть мисс Уитмор вздёрнула вверх руку со свечой, чтобы осветить чуть большее пространство, но ей хватило памяти сразу же его узнать. В их доме он разговаривал по-другому, как будто впечатывая каждое слово отца как тавро, но неуловимые интонации и тембр были абсолютно теми же. В своём предобморочном состоянии от внезапности Перси практически не услышала первый прозвучавший вопрос, но в сознании он отозвался вполне созвучно предложению вызвать местного судью. К продолжению пока одностороннего диалога она уже несколько пришла в себя, но, по всей видимости, ещё недостаточно, чтобы отвечать хоть сколько-нибудь связно.
– У вас тоже премерзкие слюни, ваша светлость? – спросила Перси, чего никогда в жизни не позволила бы себе в своём обычном состоянии, и в ужасе закрыла открывшийся в испуге рот рукой. Какой позор! По крайней мере, небольшая встряска помогла собраться и всё-таки ухватить нить беседы и увидеть огромные проблемы, появившиеся на горизонте. Сначала Перси решила, что герцог пьян, а потому просто заснул в кабинете на кушетке, так и не добравшись до собственной комнаты. Теперь, когда он поднялся в полный рост и подошёл чуть ближе, она заметила, как он пошатнулся. Однако слишком часто приходилось наблюдать отца в подобном состоянии. Несдержанность в речи пока здесь допускала только она сама, и характерный удушливый спёртый запах не витал в воздухе, и Перси пока не решила, хорошо это или плохо. Убежать от отца в нетрезвом его виде никогда не составляло труда, пусть и потребовалась сноровка. А с каждой зажженной свечой становилось ясно – герцог пребывает в ясном сознании, что сильно усложняло дело, ибо Перси просто не представляла, как может оправдаться за присутствие в его кабинете, куда, как он не преминул сказать, её не приглашали.
Более того, он слышал её тихие речи, обращённые к псу, уже обретшему имя. Ох, Роди, если бы тебя здесь не было, я ни за что не проронила бы ни слова, а теперь… Как же ей хотелось быстрее добраться до векселей и оказаться снова в безопасности собственного дома, что даже не пришло в голову осмотреть комнату прежде, чем начинать искать. А теперь ситуация не просто вышла из под её контроля, а перешла в полноправное владение лорда Найтингейла. Чтобы хоть как-то вернуть себе потерянное самообладание, Перси принялась быстро отстёгивать булавки, удерживающие подол. Пусть она и осталась наедине с мужчиной после того, как пролезла к нему в окно, но хоть что-то для сохранения собственного достоинства можно было сделать. Полы платья упали вниз, закрывая не только щиколотки, но и все ступни целиком, отчего шагать вперёд следовало осторожнее, чтобы не наступить на ткань. Разве что, шагать стремительно становилось некуда.
– Векселя? Нет-нет, на самом деле я хотела сказать… – Перси судорожно пыталась придумать хотя бы одно созвучное слово, но память упорно ей в этом отказывала, а предложение герцога поискать вместе и вовсе выглядело абсурдным, отчего стало понятно – он откровенно над ней смеётся. В одном жилете без пиджака он производил ничуть не меньшее впечатление, чем при полном параде в перчатках и с тростью в руке, наоборот, при её росте он как будто нависал над ней, заставлял нервничать одним своим присутствием, не говоря уже об обстоятельствах. – Я новая горничная, ваша светлость. Меня зовут… Маргарет Тилли, – еле-еле из сознания удалось выудить имя подруги со времён пансиона, пути с которой разошлись, когда Перси пришлось преждевременно вернуться домой из-за болезни матери. И всё равно заминка получилась существенной, но и называть своё имя, ставя под удар остальных, Перси совершенно не хотелось.
– Мне очень жаль, что возникла такая неловкая ситуация. Видите ли, я поздно вернулась, и дверь чёрного хода оказалась уже заперта, а я тут пока ещё совершенно не освоилась, поэтому увидела чуть раскрытое окно и… – она развела руками, перед самой собой признавая своё абсолютное неумение врать. – Такое поведение недопустимо, даже возмутительно. Я прошу прощения, такого больше никогда не повторится.
Рука сама собой потянулась снять чепец, однако собственные слова о работе горничной не позволяли этого сделать, и Перси сцепила руки в замок перед собой. Хотя бы прозвучавшие извинения шли от самого сердца, но такой ситуации могло не повториться и ещё по одной причине – она просто-напросто будет сидеть в тюрьме. Перси огляделась в поисках выхода, но дверь оказалась слишком далеко, чтобы сразу до неё добраться.           
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

5

Ещё не успев полностью погрузиться в беспросветную скуку, навеваемую бескрайними просторами сельской местности, где он за несколько лет так и не встретил ни одного обременённого печатью глубокой мысли лица и ни одной интересной особы, достойной внимания, Фредерик, однако, уже в полной мере ощущал её приближение. А потому явление девы, посетившей его кабинет, пусть и одновременно с мигренью, пробудило в нём, куда больше интереса, чем сделало бы это в Лондоне, где он бы в идентичной ситуации, поторопился бы вызвать констебля для решения возникшего вопроса. Дело было не в том, что в городе Найтингейл становился жёстче и полностью стряхивал с себя тоскливое уныние бездействия, которое с трудом переживал, находясь вдали от службы Его Величества, а в тех отличиях, которые невооружённым взглядом просматривались между городом и деревней. Самым главным из них ему виделось отсутствие подосланных шпионов, обученных, куда лучше, чем стоявшая перед ним девушка, стыдливо одёргивающая подол платья, и которым от хозяина нужны были вовсе не векселя провинциального князька, а куда более серьёзная информация, огласка которой могла привести к непоправимым последствиям, как внутри страны, так и во внешней политике. Находясь же в родовом гнезде, торопиться с поднятием на уши слуг и вызовом блюстителей закона, Фредерик не спешил, с лукавым интересом совершенно не считаясь с правилами приличия, рассматривая девушку. Это было возмутительно, как и то, что столь юная особа оставалась с ним наедине без сопровождающей её компаньонки. Как и то, каким образом и с какой целью она попала в его кабинет. Он бы не был главой Тайной службы Его Величества, если бы сразу не догадался, какие именно векселя интересовали гостью, хотя бы потому, что больше никаких других в этом доме не имел, да и за прошедшие месяцы не успел ссудить никому средств, кроме только что посещённого Уитмора, оказавшегося куда более умелым лжецом, чем подосланная им девица, по миловидному лицу которой можно было читать, как в открытой книге.
- Дерзость не украшает молодых девиц, – с напускной серьёзностью заметил он, однако, улыбнувшись в ответ на вопрос о слюнях. – Но если мисс изволит, то пусть будет так. В вашем возрасте, я тоже не считал зрелость привлекательной. Тут вас не в чем обвинить. Молодость привлекает, верно, Родерик? – пёс поднял свою грустную морду, посмотрев большими карими глазами на девушку и поскулил, начав размахивать хвостом из стороны в сторону и тут же выдав очередную порцию слюней.
Вранье гостьи Фредерик слушал всё с тем же интересом, любуясь милым личиком в окружении выбивающихся из-под чепца светлых кудрей. Будучи внимательным от природы, он по долгу службы развивал в себе это качество, а потому не пропустил из сбивчивой речи девицы ни слова, отметив так же и придыхание, и паузы, и заминки, и саму речь, простую, но всё же не обладающую тем говорком, который присущ простому люду. Догадку подтвердил выбор имени, которое вряд ли могло бы быть совпадением, в которые Найтингел, так же по долгу службы, давно научился не верить.
- Маргарет Тилли? – повторил он, вслушиваясь в звуки имени, и вспоминая рыженькую, прехорошенькую, словно живая кукла, девушку, хохочущую над каждой его шуткой с таким энтузиазмом, будто он претендовал на звание королевского шута. – Полагаю, та самая, что из поместья Роуз-Баттон в Суссексе? Дочь полковника Тилли, а нынче графиня Монтгомери? – если Найтингейла было сложно очаровать лошадиным смехом при привлекательной внешности, то тучный, но молодой граф Монтгомери, покорился ему без промедления, сделав предложение за какие-то сутки знакомства, как будто искренне боялся, что на выбранное им сокровище кто-то ещё положит глаз и пожелает умыкнуть.
- Простите, мисс, но думаю, вы простите мне излишнюю подозрительность в данном вопросе. Всё-таки вы влезли в окно моего дома, а я всё ещё не вызвал констебля и продолжаю подвергать свою жизнь опасности, оставаясь с вами наедине и ведя эту беседу, – витиевато вывел Фредерик. Конечно, за время его отсутствия, горничные могли меняться хоть каждый день, благо ему хватало ума перепоручить обязанности найма слуг миссис Патмор, пока в доме не появится законная хозяйка и не возьмёт в свои руки обустройства быта и ведение хозяйства. Но в том, что перед ним не горничная, Найтингейл был уверен.
- Хотите услышать моё предположение о том, кто вы? – заложив руки за спину, Фредерик прошёлся туда-сюда вдоль окна, пока Родерик, снова проскулив в попытке привлечь внимание девушки к себе, с удвоенной силой начал поливать её фартук слюнями. С каждым новым словом в этом диалоге, ситуация всё сильнее веселила Найтингейла, что отражалось в его взгляде, хотя ничем другим в мимике не подтверждалось. Даже мигрень отступила, хотя и не до конца, продолжая гнездиться глубоко внутри черепа, только ожидая того часа, когда можно будет снова накинуться на герцога. Возможно, конечно, это было просто действия отвара, приготовленного экономкой, однако, Фредерик в своих мыслях, всё же отдавал первенство тем, где виновницей его улучшившегося самочувствия становилась, пока ещё, безымянная гостья.
- Я полагаю, что вы носите фамилию Уитмор, или по праву рождения, или в следствии вступления в счастливое супружество. Поскольку в свете мистер Уитмор числится вдовцом, о чём буквально недавно мне любезно сообщили, когда я разыскивал его, узнав о бесчестном вранье, значит, вы его дочь, – Найтингейл остановился, по-прежнему держа руки за спиной. Задачка до лицеиста, а не для тех, кого отобрали в Тайную службу короля. – Не знаю, как ему только пришло в голову, отправить ко мне дочь, ещё и в таком виде, ещё и через окно. На что вы надеялись?
Ответить гостье, чьего имени он так и не узнал, а как ни пытался выудить из памяти, так и не смог, хотя возможно, его там и попросту не было, Фредерик не успел. В дверь коротко стукнули, характерным глухим стуком экономки, которым она пользовалась всегда, когда у хозяина наблюдались хотя бы малейшие признаки мигрени. После короткого: «Войдите», - дверь распахнулась, и на пороге возникла сухонькая, деятельная миссис Патмор в тёмно-синем платье и белом чепце, под который старательно были убраны седые волосы, а за её спиной, вряд ли могущий соперничать с ней возрастом, старик, комкающий в руках шляпу и подслеповато щурящийся. Новый гость привлёк внимание Фредерика не столько своим своевременным появлением, сколько тем, что первый взгляд его был адресован девушке, и только все последующие – хозяину дома.
- Мистер Найтингейл, извините за беспокойство, но мистер Смит говорит, что у него к вам неотложное дело, по поводу вашей гостьи. И пыталась ему объяснить, что вы не в том состоянии, чтобы принимать гостей, да и ни один гость не пройдёт мимо меня так, чтобы я о нём не знала, но теперь вижу, что ошибалась, – женщина недовольно поджала тонкие губы, посмотрев на девушку, которую не оставлял в покое Родерик, явно готовые признаваться ей в любви всеми своими слюнями сразу.
- Благодарю вас, Патмор, – сдержанно кивнула Фредерик. – Приготовьте, пожалуйста, чай для меня и наших гостей. Мы скоро подойдём, – женщина оставалась стоять на месте, недоверчиво глядя на него. С Патмор у них всегда были особенные отношения. Она не просто служила его отцу, она любила его отца так, как только может любить женщина, зная, что никогда не займёт места рядом с любимым мужчиной. Что чувствовал к ней отец, Найтингейл не знал, но точно знал, что одно время страсть между ними была. Фредерика женщина всегда выделяла больше, чем его старшего брата, и он относился к ней, пусть не так, как к матери, но как к другу, которому позволяется чуть больше, чем положено слугам.
- Пусть подадут ветчину и грушевый пирог. И добавят коньяк в чай мистеру Смиту, он выглядит весьма продрогшим. Это всё, Патмор, – женщине пришлось удалиться, так и не получив объяснений, которые Фредерик не собирался ей давать. По крайней мере, пока не разберётся в этой ситуации до конца.
- Ваша светлость, не судите строго. Девица молодая, глупая ещё. Она хорошая у нас, мисс Перси, то есть мисс Уитмор. Она ж не для себя, для нас старается. Коли, вы денег-то получите, нас, слуг то-бишь, распустить придётся, а куда ж мы пойдём, старые совсем, только если, на это, на мыло, как кони,- старик развёл руками и выронил шляпу. Родерик заворчал. – Не вызывайте констебля, очень вас прошу, мы уже уходим. И больше вас не побеспокоим. Да, мисс Перси?
- Нет, вы никуда не пойдёте, – покачал головой Фредерик, крайне воодушевлённый тем фактом, что ему удалось так быстро и легко разгадать личность юной особы. – Пока не выпьете чаю. Смит, не представите меня вашей госпоже, чтобы всё было должным образом? Вы же, полагаю, знаете, кто я?
- Конечно-конечно, милорд, – старик неуклюже наклонился, подхватывая с пола шляпу, и снова принимаясь комкать её в пальцах. – Мисс Персефона Уитмор, позвольте вам представить, его светлость, Фредерика Найтингейла, герцога Йоркского, – торопливо забормотал Смит, чуть сгорбившись. Услышав имя девушки, которое произнёс старик, Фред кашлянул, сдерживая рвущийся наружу смешок, и развеселился ещё сильнее. Ещё немного, и он рассмотрит возможность начать верить в совпадения.
- Теперь, когда все формальности учтены, мисс Уитмор, я надеюсь, вы окажете мне честь и согласитесь составить компанию за чаем? Тогда я, пожалуй, не буду обращаться к констеблю, – он надеялся на её благоразумие, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что не оставляет выбора. Но Персефона Уитмор оказалась слишком интересной особой, чтобы просто так её отпустить.
[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]

Отредактировано Gin (2020-09-17 09:50:48)

0

6

Ни владелец замка Найтингейл, ни его домочадцы не считались близкими соседями Перси и наверняка даже не заезжали в их маленький городок за продуктами или мелочью из бакалеи, на такой огромный дом не хватило бы запасов ни одной местной лавки. Однако их часть Англии не располагала к достаточному удалению друг от друга, а потому некоторые слухи всё-таки долетали до её ушей, минуя бдительного викария, не одобряющего досужие разговоры. Неожиданно к службе отца под началом его светлости прибавлялся Смит, который служил в доме Уитморов столько, сколько Перси вообще себя помнила, что лишний раз указывало на её юность. Возможно, в том же самом возрасте её собственная мать уже обзавелась семьёй и ребёнком, но Персефона вовсе не считала замужество равнозначным зрелости. Её же мама и становилась примером, сделав не самый разумный выбор на взгляд дочери, отчего той приходилось часто корить себя в неблагодарности к родителям. Просто упоминание герцога в ответ на брошенную от испуга и неожиданности фразу напоминало ей о последствиях, неизменно наступающих после подобных ребяческих выходок. Разве что, вряд ли вызванный в поместье судья сочтёт её действия озорной шалостью неразумной девицы. В остальном Персефоне пришлось внимательнее присмотреться к лорду Найтингейлу, выуживая из памяти любые обрывки слухов и сведений, которые до неё доходили. И, к большому её огорчению, набиралось таких не особенно много, а ориентироваться в первую очередь приходилось на собственные впечатления.
Ранним утром, когда его голос практически сотрясал стены их небольшого дома, хотя герцог как будто его даже и не повышал, мисс Уитмор испытала страх, однако в нём намешивалось достаточно составляющих частей, включая опасения за будущее своё и своих слуг. Сейчас, как только сердце постепенно начинало биться с прежней скоростью, отойдя от неожиданности, Перси куда больше опасалась констеблей и дальнейших разбирательств, нежели его светлости. И это выставляло её в собственных глазах как не очень разумную особу. Что ж, время для благоразумия закончилось в тот самый момент, когда она отказала на предложение Смита прийти в этот дом с визитом на вполне законных основаниях.
По сравнению с дерзостью молчаливость для молодой девушки тоже не становилась украшением, но всё-таки не зря молчание считалось золотом. Если верить этому утверждению, то прямо сейчас у Персефоны должно было набраться достаточно денег для уплаты всех отцовских долгов вместе взятых. Тем более обнаружилось, что имя для представления она выбрала не самое удачное из возможных, ибо Маргарет успела выйти в свет и составить партию графу Монтгомери, с которым его светлость оказался знаком. На языке уже крутились очередные бессвязные оправдания, вроде перепутанного имени или признания, что она не сама мисс Тилли, а просто служила у неё раньше. Даже в голове все подобранные слова выглядели слабо и невразумительно, а потому Перси предпочла помолчать, ещё крепче вцепившись в загривок Роди, как только удалось разжать собственные пальцы из намертво стиснутого замка. Использовать собаку герцога как преграду между ними тоже не выглядело мудрым решением, но любых других путей для отступления не обнаруживалось.
– …а я всё ещё не вызвал констебля и продолжаю подвергать свою жизнь опасности, оставаясь с вами наедине и ведя эту беседу, – несмотря на свое плачевное положение, Перси не сумела удержать мелькнувшей на губах улыбки, списав её на туго натянутые нервы, от которых не так уж далеко было до истерики. И всё-таки, не могла не подумать, что окончательно преступный вариант на короткое мгновение мелькал в голове, а перед мысленным взором проносились картинки с летящим в герцога подсвечником, оставленным не так далеко на столе. Если существовала возможность сделать собственное положение ещё хуже, то именно это она и была.
– Полагаю, в хорошие лгуньи меня записать уже никак нельзя, поэтому ваше предположение явно окажется ближе к истине, чем любые мои слова, – сдаваясь перед самой собой произнесла Перси и вытерла морду Роди краем фартука. В глубине души она прекрасно понимала, какие-то сомнения ещё могли удерживать завесу тайны только в том случае, если бы она производила все свои манипуляции молча, не поверяя хозяйскому псу секреты. Но герцог умел не только слушать, но и слышать, а заодно делать выводы об услышанном, демонстрируя ей острый ум. У памяти Перси ещё звучали слова о зрелости, и она никак не могла поверить, что её отец лишь немногим старше лорда Найтингейла. Сравнивать их стало бессмысленно в тот самый момент, когда грум отворил дверцу кареты и герцог сошёл из неё возле их порога. – В этом нет никакого секрета, ваша светлость, я искренне надеялась на удачу. Однако отец меня не посылал, это целиком и полностью моя вина.
Она и сама не понимала, чего именно хочет: защитить или защититься. Её отец не обладал лёгким нравом, а после смерти матери вовсе сошёл с правильной дороги, но он всё ещё оставался её отцом. Вопрос герцога носил больше риторический характер, но Перси чувствовала в себе необходимость объяснить этот момент, и, возможно, продолжила бы речь, не прерви её стук в дверь, принесший ещё больше проблем в добавок к уже имеющимся. Перси едва сдержала горький стон при виде Смита. У неё не было никакой возможности следить за временем, и отмеренный час, видимо, уже значительно растянулся, а дворецкий и не подумал уезжать прочь, когда она не вернулась обратно. Осуждающий взгляд экономки и её поджатые в неодобрении губы становились наименьшим из зол. Мисс Уитмор за такой короткий промежуток времени уже успела смириться с полным крахом репутации, которую из пепла уже не поднять. Отсутствие предложений руки и сердца в сложившихся обстоятельствах волновали её гораздо меньше, нежели возможность надолго сесть в тюрьму. И ей оставалось только согласно кивнуть на чересчур наивные слова дворецкого о скором уходе, в которые он и сам вряд ли верил, а потому ответные слова его светлости не стали для неё новостью. Перси лишь погладила по голове Роди, дабы пёс не рычал на дворецкого, и стянула с головы уже ненужный чепец, позволяя локонам рассыпаться на свободе в подобие причёски. Несколько шпилек выскочили из волос, но оставшихся хватало, чтобы Персефона сумела сохранить остатки собственного достоинства. А вот с фартуком выбор оказался несколько сложнее, ибо он служил единственной преградой между платьем и любвеобильным Роди, хотя быстрый взгляд, брошенный на бриджи герцога, пятен от слюней не выявил. Всё же рискнув, она дернула завязки, ещё раз вытерла уже сложенной тканью морду пса и отложила фартук в сторону, дабы присесть перед его светлостью в книксене, хотя официальным подобное представление не получалось назвать, даже подключив всю силу воображения. 
– Благодарю за приглашение, это очень любезно с вашей стороны, – ответила Перси, словно пропустив мимо ушей слова о констебле. Они с дворецким оказались в полной власти его светлости. Никто другой, кроме неё, виноват в этом не был, и оставалось надеяться лишь на его благородство.  – Возможно, вы мне не поверите после произошедшего… инцидента, но я собиралась вернуть вам деньги. Все до последнего фартинга. Однако наше поместье сейчас находится в несколько стеснённых обстоятельствах, и времени требуется гораздо больше обозначенного срока. Смит настойчиво предлагал мне прийти и поговорить об этом с вами, но я повела себя крайне неразумно и не послушала, о чём сейчас очень сожалею. Не подумайте, что я говорю об этом, лишь будучи пойманной…
Краска залила её бледные щеки, не оставляя места золотой середине по цвету кожи, а Перси замолкла, как только они подошли к двери в другую комнату, в отличие от библиотеки, освещённую полностью. Скорее всего, она использовалась как гостиная или малая обеденная, ибо почти по центру располагался стол и буфет, с уже выставленными на нём закусками.
– Вы не будете возражать, ваша светлость?.. – спросила Перси формально, обращаясь к герцогу, когда один из слуг, видимо, выполняющий роль стюарда, отодвинул для неё стул. Ещё одни поджатые губы она выдержала бы не моргнув глазом, однако место для падения всё ещё оставалось, и кроме погубленной репутации у Перси про запас имелись некоторые принципы, пусть и базирующиеся на чуть наивной скромности. Уж подать чай она могла и самостоятельно, соблюдая все правила принятого этикета, а поверять свои печали в присутствии стюарда, который разнесёт их по всему дому, никакого желания не имела. – Вы предпочитаете с молоком или без, милорд?
Какой чай любил пить Смит, она знала и без лишних напоминаний, десятки раз заваривая на всех. Разлив чай по чашкам и поставив рядом изящные фарфоровые блюдца со сконами и густыми сливками, Перси присела на отведённое ей за небольшим столом место.
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

7

Из всех знакомых Фреду юных леди, число которых росло с каждым новым сезоном, было не так уж и много тех, кто был способен влезть в окно герцогского дома, руководствуясь мотивами, которые озвучила мисс Уитмор, а подтвердил Смит. Девам благородного происхождения довольно редко было дело до кого-то, кроме них самих, если было до чего-то вообще. Воспитываемые маменьками, няньками и гувернантками в лучших традициях почитания правил этикета, соблюдения приличий и следования старшинству титулов, они не забывали взращивать из гордости гордыню и воспевать самолюбование. Впрочем, это касалось не только девиц, но и с лихвой покрывалось представителями мужского роду. Иллюзий насчёт людей Фредерик давно не имел, избавившись от них в далёкой юности и не обзаведясь новыми. Он научился видеть дальше, чем ему были готовы показать, а потому и рассматривал гостью с всё возрастающим любопытством, не угадывая за её словами и действиями второго дна, не говоря уже о третьем и последующих. Она вела себя сообразно провинциальному воспитанию, и казалась далёкой от определения шкатулки с сюрпризом. И это подкупало. Как подкупал и особенный интерес Родерика к её персоне. А мысли об имени заставили Фреда снова усмехнуться.
- Не посчитайте мой вопрос бестактностью, – заложив руки за спину и двигаясь вместе с мисс Уитмор по коридору в направлении малой залы, продолжил говорить Найтингейл, прислушиваясь к тяжёлой поступи старика Смита за спиной и подстраивая шаг под скорость движения девицы. – Но столь интересное имя да ещё и в такой удалённости от Лондона… Ваши родители имеют особую страсть к мифам и трагедиям Древней Греции или же оно им просто приглянулось? – существенной роли ответ на этот вопрос не играл, хотя выбранная тема изрядно забавляла Фреда. Во времена расцвета его военной карьеры, когда приходилось вести за собой юнцов, подставляя под пули и ныряя под них самому, он получил прозвище, до сих пор использующееся при дворе, а, возможно, и не только там. И это прозвище или, как он считал, второе имя, было Гадес, он же Аид, утащивший юную и прекрасную богиню весны Персефону в своё ужасное подземное царство. Не то, чтобы Найтингейл собирался последовать примеру персонажа, дошедшего до них сквозь века древнего мифа, но никто не мешал живому воображению представить вариант, в котором столь желанный в обществе жених вдруг становится окольцованным провинциальной девчонкой. Его женитьба в любом случае привлекла бы к себе внимание общества, а уж при таком-то раскладе – стала бы событием, достойным пересудов в гостиной каждого дома, хоть как-то приближенного к высшему обществу.
- Я вам верю, -  пропуская спутницу вперёд, откликнулся Фредерик, при этом совершенно не лукавя, и с каждой новой, предлагаемой его вниманию откровенностью мисс Уитмор, всё отчётливее рисуя себе её портрет. Рисунок выходил довольно неоднозначный и немного сказочный, но в нём точно не присутствовало ни грамма склонности ко вранью. Урождённая лгунья вряд ли бы взяла с собой слугу, и если уж и смогла бы провести Найтингейла, то уж точно не смогла бы склонить на свою сторону Родерика, продолжающего делиться с гостьей слюнями, щедро исторгаемыми непрекращающимся потоком.
- Что, впрочем, никак не отменяет того факта, что вы всё равно поступили нехорошо, – её движения были лёгкими и точными. Мисс Уитмор знала, что делает, предлагая свои услуги, и Фред ей позволил, кивком отпуская слугу. – Молоко способно смягчить любой напиток, вы так не считаете, Мисс Уитмор? Я предпочитаю сливки. Крепкий английский чай с ними приобретает неповторимый терпкий вкус. А ещё они являются доказательством того, что от войны я нынче отлучён навсегда, а впереди меня ждёт лишь скучная мирная жизнь, – небольшой серебряной ложечкой размешав в тёмной жидкости белёсые разводы сливок, Найтингейл поднёс к губам чашку, сделав глоток: - Вышло слишком витиевато. Признаться, всю свою особую склонность к поэтическим изысканиям я оставил на школьной скамье. А вы не испытываете интерес к поэзии, мисс или вас влечёт что-то более приземлённое? -  чем занимаются девицы в этой глуши, кроме вышивки и штопанья каких-нибудь носков папаш, Найтингейл себе представлял довольно смутно. Возможно, заполняют какие-нибудь альбомы стихами и засушенными цветами, сочиняя истории про прекрасных несуществующих принцев и героев, которым кроме отваги, не свойственны никакие человеческие проявления, в том числе запах пота или чего похуже. Не то, чтобы он собирался как-либо использовать полученные знания, но уж если рассудить здраво, то вполне вероятно, его будущей гипотетической супруге пришлось бы обитать вместе с ним именно в этих же деревенских условиях большую часть года, а значит, его обязанностью было бы составить её досуг наиболее удачным образом, дабы миссис Найтингейл не умерла раньше времени со скуки.
- Не поймите меня неверно, мисс Уитмор. Я сам вырос в этих краях, и вовсе не имею ничего против простых деревенских радостей. Но вы, вероятно, осведомлены, что у Найтингейл-мэнор нет хозяйки. Обстоятельства складываются таким образом, что я вынужден в настоящее время подыскивать себе супругу, а потому мне было бы полезно знать, чем может завлечь юную особо возможность большую часть года проводить вдали от большого города. Моя персона, конечно, выступит в этом альянсе наиболее обременяющим фактором, однако моя будущая жена, по крайней мере, сможет быть уверена, что это долго не продлится, – шуточки о возрасте давно перешли в разряд повседневных. Любой, кто был приближен к Фредерику и кому было не очень лень, норовил пройтись по цифре лет Найтингейла, указывая на приличную цифру прожитых лет, которые вряд ли могут считаться достоинством в борьбе за сердце юной девы, руку которой ему точно смогут обеспечить его состояние и титул.
[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]

Отредактировано Gin (2020-09-17 09:51:10)

0

8

Какой бы вопрос ни решил задать ей сейчас герцог, Перси ни за что не сочла бы его бестактностью, ибо пребывала в той ситуации, когда реальность становится настолько гротескной, что все странности просто перестают восприниматься таковыми. Она верила в каждое мгновение, с секундной стрелкой всё дальше уводящее мисс Уитмор от принятого в спешке и отчаянии решения, как не сумела бы поверить ещё с утра, или любое время вчерашнего дня. Репутация, и так не отличающаяся сверкающим блеском после смерти матери, теперь оказывалась погублена целиком и полностью, однако эта потеря не вызывала в Персефоне достаточного отклика. Видимо, в силу молодости и некоторой неопытности миг понимания откладывался на более поздний период, чтобы раскрыться со всеми своими глобальными последствиями чуть позже. Пока Перси думала всего лишь о замужестве, и невозможность после сегодняшнего инцидента составить хоть сколько-нибудь приличную партию её не пугала. Ни один джентльмен не решится более иметь никаких дел с её семьёй. Однако и место гувернантки в приличной семье, вокруг которого иногда крутились мысли, точно так же перечёркивалось крест-накрест, стоило только будущему работодателю навести некоторые справки. Шила в мешке не утаить. Ох, Перси, как и многие другие до неё, возблагодарили бы Господа за возможность перелистнуть некоторые страницы жизни, попробовав ещё раз на чистом листе. И всё же мисс Уитмор не чувствовала себя загнанной в угол, и во многом благодарить за подобную милость следовало именно герцога.
– Это заслуга исключительно моей матери, ваша светлость, – ответила Перси и мельком глянула на своего дворецкого, притулившегося на самом краю мягкого стула. Она могла понять его чувства, но, увы, уже не сумела разделить, отпустив собственный страх и нервозность в свободное плавание, стоило только поверить в обещание лорда Найтингейла не посылать за слугами закона, дабы отдать воровку в руки правосудия. Милый, добрый Смит, прослужив нескончаемую вереницу лет и старому герцогу, и её семье, привык делить с Перси трапезу, но совершенно потерялся в гостиной этого огромного и величественного поместья. Слуги вряд ли имели честь присутствовать на чаепитии его светлости в качестве гостей. Персефона и сама, вне всяких сомнений, оробела бы, не будь приглашение и его причины столь странными. Ко всему прочему, Смит не ел ничего, наверно, с самого утра, а потому пришлось взять сервировку в свои руки. Подцепив изящной плоской ложечкой кусок грушевого пирога, Перси уложила его на фарфоровую тарелку и поставила прямо перед дворецким, заодно подлив ему горячего чая. – К сожалению, мне так и не довелось спросить у неё об истоках любви к мифологии, хотя в то время, полагаю, мода на всё греческое уже начала распространяться вместе с фасонами платьев, больше похожих на туники. Она, в свою очередь, привила эту любовь мне, оставив в наследство несколько замечательных изданий на заданную тему и пару статуэток, изображающих богинь: Диану и Афродиту. Их сохранить не удалось, – пусть Перси и спрятала свои небольшие сокровища от отца, однако позднее всё же наступил тот день, когда обе статуэтки пришлось продать, дабы расплатиться по кредитам в местных лавках. Об утрате Персефона старалась не жалеть, потому что всё равно не сумела бы поступить по-другому, а теперь не желала добавлять себе излишних страданий. В любом случае, она прекрасно их запомнила и успела сделать десятки эскизов, представляя эти гибкие фигуры иллюстрациями прочитанных историй. – С мифом, подарившем мне имя, я тоже знакома, даже лучше, чем с остальными, ибо он остаётся моим любимым. Возможно, реши мама выбрать для меня другую героиню, всё сложилось бы иначе, но мы этого уже не узнаем.
Сумев улыбнуться, Перси расстелила на коленях плотную салфетку и постаралась подоткнуть её края под морду Роди, теперь просто составляющего им всем компанию, а не служащего преградой между ней и герцогом. Когда охвативший её в первые мгновения ужас превратился в опасения, укрывшиеся в тенях по углам комнаты, мисс Уитмор в полной мере оценила весь спектр чувств, которые вызывали в ней и ситуация в целом, и его светлость в частности. Из тех скудных сведений, собранных по всем закоулкам памяти, она знала о его военном прошлом, и видела это в его настоящем. Лорд Найтингейл производил впечатление человека, привыкшего не просто отдавать приказы, но и ожидать незамедлительного их исполнения. Подобные черты характера внимательный наблюдатель сумел бы обнаружить с первого взгляда, стоило ему лишь появиться на пороге её скромного жилища, однако Перси рассмотрела только сейчас. Вне всяких сомнений, это должно было изрядно напугать, но её не отпускало, скорее, волнение нежели страх. Могла ли его нынешняя учтивость стать только-лишь искусно вылепленной маской? Перси не знала наверняка ответа на этот вопрос, но предпочитала доверять если не собственным чувствам, то слову своего дворецкого.
– Некоторые произведения кажутся мне весьма вдохновляющими, – уклончиво ответила Персефона о поэзии и заправила за ухо несколько непослушных локонов, упавших на лицо. Сказывалась острая нехватка шпилек и характер буйных кудрей, но пока причёска продолжало стойко держаться, сдавая свои позиции самую малость. В чём-то это противостояние походило на её жизнь в последние годы, когда на увлечение поэзией или рукоделием просто не оставалось времени. Приходилось следить одновременно и за учётными книгами, и за маленьким хозяйством их дома, и за собственным отцом. Выходило не бог весть как, и долго такое положение вещей не продержалось бы, и всё же пусть маленькие, но успехи Перси неизменно радовали. К её великому сожалению, именно поэтому она совершенно не знала, что сейчас говорить его светлости.
– Вы ведь знаете, как говорят: худой мир лучше доброй войны. В конце концов, мирная жизнь может обладать неповторимым и терпким вкусом, если говорить вашими словами, – однако она так и не смогла придумать, чем именно будущая герцогиня сумеет разнообразить свой и чужой досуг. На помощь снова пришла Маргарет Тилли, и в этот раз, казалось, могла справиться гораздо лучше. Перед внутренним взором Перси вставало сияющее лицо бывшей подруги, с увлечением пересказывающей последние сплетни, привезённые с каникул. Скорее всего, именно из такой девушки в будущем и получалась идеальная герцогиня, в конце концов, спокойствие и степенность могли родиться в браке. – У нас есть замечательная швея! Аrbiter elegantiarum*. Её лавка пользуется неизменной популярностью. Возможно, вы полагаете, что общество в Донкастере глубоко провинциально, и вы, вне всяких сомнений, абсолютно правы, однако многие находят в этом свою прелесть. Но не миссис Картер, к сожалению. Её лучшие творения не совсем подходят для простой сельской жизни. И я убеждена, что ваша... невеста нашла бы эти наряды подходящими для себя. 
– Мисс Перси, извините уж меня, видимо, Марта забыла сказать вам, но швея в прошлом месяце уехала в Лондон. К тамошней модистке, – Персефона перевела слегка растерянный взгляд на Смита. Она никогда не имела достаточно денег, чтобы заказывать наряды у миссис Картер, да и редко вообще заходила в модную лавку за ненадобностью, после того как научилась шить сама, но всё равно старалась поддерживать хорошие отношения со швеёй, как и со многими другими в городе, кто вызывал её симпатию. Как это я пропустила такие новости!
– Мадам Максим? С Бонд стрит? – на эти вопросы Смит ответить уже никак не мог, но Перси и без него знала, о чём денно и нощно после смерти мужа мечтала миссис Картер. – Это же замечательно! Видите, ваша светлость, и наш маленький город может похвастаться знаменитостями, – впрочем, теперь одним козырем в рукаве стало меньше, и Персефона побыстрее постаралась хоть чем-то его заменить. – Миссис Бриджуотер, жена нашего викария, будет на седьмом небе от счастья, если герцогиня выразит желание оказать покровительство приходу, – этот козырь выглядел весьма сомнительно, что до остальных – то у неё оставались исключительно свои собственные мысли по этому поводу. – Ко всему прочему, у вас наверняка замечательная обширная библиотека. Да и сам дом! Сколько труда вложено в его содержание, я могу себе представить. Он требует любви к себе и бережного отношения, много времени и сил. Думаю, если не приходится сражаться за каждый день, то домашние обязанности тоже могут стать удовольствием, и ежедневные, и такие, как организация приёмов. 
Только теперь Перси потрудилась более внимательно осмотреть комнату, где они сидели за поздним, почти полночным ужином. Если эта гостиная называлась малой, но ей становилось любопытно взглянуть на большую, однако комната, как и всё поместье герцога начиналось прямо в её руках, что вызывало невольную улыбку, ибо Роди, так и не убравший морду с её колен, пускал слюни на аккуратно вышитый фамильный вензель, украшавший салфетку. На скатерти обнаружился точно такой же, но стоило ей перевести взгляд дальше, как он невольно вернулся обратно к его светлости, обстоятельно и совершенно бестактно скользя по чертам его лица. Правильной законченной формы, без печати злоупотреблений, как у её отца, лицо лорда Найтингейла показалось ей красивым, а количество прожитых им лет оставалось всего лишь цифрой. Особенно выделялись глаза, разглядывающие саму Персефону так же открыто и бесстыдно, как и она сама. Но внешнему виду герцога она никак не могла предположить, что именно он имел в виду, и всё-таки решилась спросить. На секунду вырвавшись из оков захватившего её пронзительного глубокого взгляда, мисс Уитмор посмотрела на Смита, задремавшего в своём кресле. Возраст и предложенный коньяк на пустой желудок давали о себе знать, одновременно позволяя Перси придвинуться чуть ближе к герцогу, раз уж от принятых условностей в этот вечер не осталось ни малейшего следа.
– Прошу прощения, ваша светлость, наверно, это не моё дело… Нет, это совершенно точно не моё дело, однако я не могу не спросить: вы нездоровы? – вопрос прозвучал едва ли не шёпотом. Возможно, прошедшие через войну люди гораздо спокойнее относились к теме смерти, считая возможным для себя говорить о ней с таким пренебрежением, даже весёлостью, но у Перси так не получалось, несмотря на юный возраст, когда жизнь кажется бесконечной. Она своими собственными глазами видела, как угасает мать, а сейчас наблюдала, как с каждым днём всё больше морщин появляется на лицах Марты, Смита, Хоггса и остальных. И пусть лорда Найтингейла она знала от силы всего несколько часов, не смогла убрать из собственного голоса сожаления.   
*Законодатель мод (лат. )
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

9

Скромность, по мнению общества, являющаяся мерилом достоинства незамужней девицы, Фред считал понятием сомнительным и довольно-таки неоднозначным. Слишком часто оно использовалось для прикрытия склонностей, с которыми вовсе не хотелось иметь дел. Ещё чаще равнялось с понятиями, на взгляд герцога, ничего общество со скромностью не имевшими, такими как набожность и чопорность. И если влезать в отношения будущей супруги с Господом, он не собирался, однако признавая, что излишне верующей девице с ним придётся нелегко, то вот вероятность наличия излишней чопорности нагоняла на него тоску, ещё большую, чем мысли о необходимости пребывания в провинции большего количества времени, чем он привык. Что ни говори, но с собой Фредерик был предельно честен, - проводить время с женщиной, считающей своим долгом тщательное и неукоснительное следование церковным заповедям и дополняя это необходимостью не оставлять без внимания все нормы и правила приличий, без какой бы то ни было возможной иной интерпретации, - хуже варианта он и представить не мог. Это его ужасало настолько, что он готов был и вовсе пренебречь необходимостью продолжения рода, завещав после смерти всё своё имущество какой-нибудь благотворительной военной организации. В которые, к слову сказать, тоже не верил, поскольку варился в этом изнутри и не один год, чтобы с точностью сказать, что ни одна подобная организация никогда никакой посильной помощи солдатам не оказывала.
Слушая рассуждения Персефоны и наблюдая за этим юным созданием, предпринимающим попытки казаться взрослее, но благополучно их проваливающим, Фред невольно ловил себя на желании улыбнуться не только глазами, чего не испытывал уже очень давно. Возможно, зря он всячески избегал возможности пообщаться с юными представительницами благородных семейств, которым давал шанс заинтересовать себя только длинною в танец. Но почему-то с каждой новой репликой, произнесённой Перси, в нём крепла уверенность, что нет, не зря. Вряд ли хоть одна из представленных в свете девиц способна была на такой поток бесхитростности и простоты, подкупающих и очаровывающих. Фредерик и не вспомнил бы, когда в последний раз сталкивался с чем-то подобным, уж не говоря о том, чтобы становиться пленником данных проявлений. Даже если уступить собственному упрямству и позволить предположить, что всё-таки нашлась бы среди лондонских красоток девица, способная посоперничать с Мисс Уитмор в простоте и искренности, то матримониальные планы её семейства загубили бы чистоту характера на корню. В обществе было принято почитать совершенно иное. И Фред был знаком не с одним джентльменом, который это «иное» восхвалял и искал. Но ему это было чуждо.
Если не брать в расчёт историю его первой любви, где в роли поклонения выступала дама столь же нежного возраста, вскружившая ему голову, а после безжалостно растоптавшая его сердце, то герцог Йоркский предпочитал компанию женщин, которые, даже если стеснялись собственного мнения, всё равно его произносили. За годы службы он не лишал себя возможности познать плотские утехи. Но все женщины, которые бывали в его постели, оказывались особами, прежде всего сумевшими пленить его разум, нежели то, что находилось ниже пояса. И ни одна из них не оказалась скованной или чрезмерно зажатой ни в речах, ни в действиях, подарив ему часы, а порой и дни удовольствий, далеко не только физических.
В тусклом свете свечей, наполнявших малую гостиную, тяжёлые кудри его юной собеседницы отливали тёмным золотом, это отвлекало внимание Фреда от голубых глаз и маленького, нежно-розового рта, наконец-то ставшего выдавать куда больше информации, чем в первые минуты знакомства. Слова о худом мире вызвали усмешку.
- К сожалению, Мисс Уитмор, перед вами бывалый вояка. И как бывалый вояка я не могу разделить мнения о том, что худой мир лучше доброй войны. На мой взгляд, это мнение чисто женское, поскольку такова женская доля – ждать мужа дома, опасаясь и волнуясь за его сохранность. Тогда как, возьму на себя смелость говорить за большинство, для мужчин Англии война – это добрая традиция. А уж если война с Францией, так и вовсе никак не побороть искушения в ней поучаствовать, – и он снова усмехнулся, и снова же этому удивился. – Признаюсь, однако, что всё дело в том, что вояки и вовсе не знают, как себя вести вне военного времени, а потому их и тянет обратно. На поле боя свой распорядок и свой этикет, за нарушение которого существуют чётко определённые наказания. Упорядоченность, которой нет в реальной жизни, если можно так выразиться, – Фред чуть отодвинул от себя опустевшую чашку, полностью оценив приготовленный Перси напиток, тепло которого разливалось внутри, добавляя ситуации уюта и расслабляя. Он чувствовал себя легче и спокойнее, мигрень поспешила ретироваться, спугнутая Мисс Уитмор. И Фредерик вовсе погрузился в состояние, близкое к умиротворению, что бывало с ним не часто, а если точнее, то не бывало практически никогда. Подверженный привычкам, он, только оказавшись отлучённым от Лондона и занимаемых должностей, начал погружаться в часы безделья, проводить которые ему ещё предстояло научиться, а это представляло некоторую сложность для человека деятельного и не привыкшего терять время попусту.
- Вам нравится Найтингейл мэнор, Мисс Уитмор? – внимательно наблюдая за её реакцией, Фред думал немного о другом. О фатуме и о том, как порой может измениться жизнь. Ещё совсем недавно, да что там, буквально часами ранее он был полон злости и стремления покарать за несправедливость и бесчестность, за обман, которому его подверг человек, казалось бы, долженствующий быть уважаемым членом общества. Сейчас же он, словно в извинение за это, проводил вечер в обществе милейшего существа, со всей серьёзностью рассуждавшего о труде, вложенном в содержание имения, тогда как сам Фред не особо-то и вникал в детали этого содержания, лишь находя время, чтобы свериться со счетами и отправить их на оплату своему счетоводу.
- Возможно, вы захотите прийти сюда днём? Я бы провёл для вас экскурсию. Конечно, в сопровождении вашей компаньонки или же, возможно, Мистера Смита, – он кивнул на старика, который благополучно задремал на стуле, и теперь был похож на китайского болванчика, то опускающего голову, то резко её поднимающего.
- Вы правы, библиотека у меня достаточно обширная. Но мне казалось, что юных леди чтение не слишком интересует, в отличие от танцев, например, или рукоделия, – наверняка, ему стоило задуматься об этой самой организации приёмов, о которой заговорила Персефона, чтобы напомнить о себе местному обществу и дать возможность представителям провинциального дворянства произвести демонстрацию собственного потомства, упакованного в оборки, рюшки и кудряшки. А, учитывая, что модистка укатила в Лондон, известие о приёме вполне может стать причиной кровопролития. Фредерик совершенно не хотел бы принимать в этом участия и становиться причиной порчи хорошеньких юных мордашек, науськанных матерями и решивших побороться за статус Миссис Фредерик Найтингейл.
- Время уже позднее, - когда Смит вполне отчётливо захрапел, продолжать игнорировать отсчитываемого часами время, стало совершенно невозможно. Фред отложил салфетку и поднял колокольчик, звон которого призвал в гостиную лакея. – Бэрроу, передайте Миссис Патмор, чтобы заложили экипаж и подготовили Прозерпину, я провожу Мисс Уитмор до поместья её отца, – когда лакей, поклонившись, вышел, Фредерик обратился к гостье: - Не беспокойтесь по поводу векселей. Я подумаю, что можно с ними сделать. Но я надеюсь, вы понимаете, что просто так я не могу это оставить. Дело не в деньгах, дело в принципе. А ваш отец, прикрываясь честью джентльмена и воинской дружбой, обманул меня, тем самым растоптав оказанное ему доверие. Я, к сожалению, не из тех, кто прощает подобное, – Фред поднялся, когда дверь отворилась и всё тот же лакей сообщил, что экипаж и лошадь герцога готовы. Ему казалось, что она его поймёт, что бы он ни сказал, какие бы из своих убеждений не предложил к рассмотрению. Подавая ей руку, в качестве помощи подняться в экипаж, он подумал о том, что ему совсем не хочется с ней расставаться.
[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]

Отредактировано Gin (2020-09-17 09:51:26)

0

10

За прошедшие немногочисленные годы, проведённые дома, Перси не получила возможности организовать ни единого вечера в виду полного отсутствия средств на подобные увеселения, однако часто помогала упомянутой миссис Бриджуотер, оказывая посильные для себя услуги, а также выполняя поручения, подходящие молодой незамужней девушке. К слову сказать, набиралось их не слишком много. Конечно, подобные скромные чаепития не могли сравниться с лондонскими балами, однако некоторый опыт ведения светских бесед, пусть и глубоко провинциальных, у Персефоны всё-таки имелся. Допустимые темы можно было перечислить по пальцам, и каждый список неизменно начинался погодой, как наиболее подходящей завязкой для любого разговора. Отношение к внешней политике плелось где-то в самом хвосте и крутилось неизменно вокруг моды, диктуемой в столице, и оставалось прерогативой исключительно мужской. Здесь мисс Уитмор терялась, а все заготовленные вежливые фразы рассыпались в голове, потому что ей абсолютно нечего становилось добавить кроме того, что и так ею же было сказано. Война оставалась войной, и ассоциировалась у Перси исключительно со смертями, несмотря на то, что единственный оставшийся у неё живой родственник единственный же и воевал. Остальные ушли тихо и как-то незаметно. И в отсутствие заданного вопроса она не стала поддерживать тему, которою не способна оказалась поддержать, ибо не понимала.
Гораздо приятнее становилось думать о доме, увиденном ею мельком и в тусклом свете немногочисленных канделябров, не добирающихся до углов слишком просторных комнат. В закатном свете Найтингейл мэнор был прекрасен, обрамлённый живописной природой, которая под человеческой рукой вовсе не потеряла своей прелести, а лишь приняла слегка другую форму, не столь дикую и буйную.
– У вас замечательный дом, лорд Найтингейл! Особенно могу отметить прекрасную ландшафтную композицию из кустов под окнами вашего кабинета, – неслыханная дерзость, пусть и не идущая ни в какое сравнение со случайно вырвавшимися словами о слюнях, однако тоже бросающая тень на всё воспитание Персефоны. Будь ей матушка здесь, она непременно упрекнула бы свою нерадивую дочь, за один вечер погубившую свою репутацию. И всё же Перси едва скрыла улыбку за чашкой чая, потому что не чувствовала угрозы от его светлости. Небольшое отступление от правил не мешало ей прекрасно осознавать разницу в их положении и то, насколько ниже находились остатки её семьи, не смотря на связывающую с герцогом военную службу её отца. Впрочем, учитывая все обстоятельства, этот факт, скорее, разводил их ещё дальше, а потому озвученное лестное и чересчур притягательное приглашение ни в коем случае не следовало воспринимать никаким другим образом, нежели проявлением вежливости. И за неё Перси испытывала к его светлости огромную благодарность. Возможно, чуть раньше и существовал небольшой шанс, действительно, согласиться с предложением и воспользоваться этим недолгим покровительством, но отец перечеркнул его, а она своим недальновидным поведением развеяла остатки по ветру. 
Просторные коридоры, наполненные светом и переходящие из одной великолепной комнаты в другую, куда в конце лета в отсутствие хозяев на некоторое время открывали посещение. К сожалению, или к счастью, Перси ни разу не отправлялась на подобные прогулки ни со слугами, ни с отсутствующей у неё компаньонкой. А в будущем, как ей теперь казалось, сумела бы выстоять под осуждающим взглядом миссис Патмор не столь долгое время, дабы осмотреть всё.
– Благодарю за приглашение, это очень любезно с вашей стороны, – произнесла Перси, только спустя мгновение сообразив, что уже говорила эти же самые слова не столь давно, но по абсолютно другому поводу и уж точно не с той долей искренности. Всё-таки официальный визит при свете дня в Найтингейл мэнор выглядел предпочтительнее визита к констеблю, а его светлость вовсе не обязан был брать на себя труд озвучивать такое приглашение. Естественно, Персефона не ответила согласием, но и духу отказаться у неё не хватило. – К сожалению, в связи с болезнью матушки обучение в пансионе пришлось оставить на несколько лет раньше, поэтому я не могу с точностью сказать, что именно должно интересовать юных леди, – чуть развела руками Перси, уже озвучив все собственные варианты, которые ей пришли на ум. Козыри оказались растрачены раньше времени, да и в любом случае, вряд ли гости такого ранга приезжали в загородные дома надолго и выбирали для себя занятия совершенно отличные от времяпровождения в городе. – Зато здесь весьма живописная природа для прогулок. Вам, наверно, это известно гораздо лучше, а мне в округе ваших владений бывать ещё не доводилось, не считая подъездной аллеи и малой части парка, естественно. Но я слышала, недалеко от усадьбы есть озеро с водой чёрной и гладкой, как зеркало, и развалины старого замка. Это весьма… интригует.
Собственные ошибки были приняты к рассмотрению, а вернуть время обратно, дабы послушать мудрые советы Смита, она уже никак не могла, потому не старалась увильнуть от неприятных тем, а то и откровенно подшучивала, пока лёгкое смущение позволяло так поступать. За чаем в полутёмной гостиной, не оглядываясь ни на какие условности. Но вечно это продолжаться всё равно не могло. И отчаянной смелости, вплотную граничащей с глупостью, хватило лишь на проникновение в чужой дом, однако никак не на спор с герцогом по вопросу возвращения обратно. На двуколке, запряжённой их старенькой лошадью, Перси вместе со Смитом добрались бы до дома где-то в середине ночи, когда самый тёмный её час надёжно укрыл бы их от посторонних любопытных глаз, а теперь могут пойти кривотолки. Ещё бы… экипаж с гербом герцога на дверце подвозит её до ворот собственного дома поздним вечером в сопровождении одного лишь слуги. Щеки заполыхали жаром, и Персефона приложила к ним прохладные пальцы. Она и так получила абсолютно всё, за чем отправлялась, пусть и другим способом.
– Да, конечно же, я всё понимаю и приношу за своего отца глубочайшие извинения! Мы обязательно уладим все вопросы с этим долгом, и я вам очень благодарна за предоставленное время. И, простите, вы сказали вашу лошадь зовут Прозерпина?.. – Перси погладила на прощание вдруг засуетившегося Роди и протянула герцогу в ответ руку, забираясь в карету, кажущуюся в сравнении с их коляской просто огромной. Она не чувствовала себя сейчас настолько же безнадёжно и плохо, как после посещения их дома его светлостью, не ощущала того давления обстоятельств, которые по началу показались непреодолимыми, потому что в голове уже крутились возможности. Если пересмотреть все погреба, откуда отец каждый раз таскает бутыли, наверно, можно обнаружить что-нибудь на продажу. Коллекции вина оставались ещё от деда, пусть отец и нанёс им в последнее время достаточно большой урон. Но вино… леди не позволила бы себе связываться. Однако за последние сутки от леди в Персефоне осталось не так уж и много, мама не была бы довольна.
Перси вздохнула и чуть откинулась на мягкие бархатные подушки. Вместо того, чтобы читать самой себе нотации, она выглянула в окно, любуясь на аллюр прекрасной лошади герцога, который очень уверенно держался в седле. Пожалуй, в этой Прозерпине достоинства и спокойствия набиралось куда больше, чем в той, что пряталась за шторкой кареты.
– Смит, – она дотронулась до руки дворецкого, сова задремавшего под убаюкивающий такт стука колёс. – Скажи… ты не знаешь… Хотя, наверно, нет.
Она пододвинула подушку так до конца и не проснувшемуся слуге, и вновь посмотрела в окно. Герцог выглядел полным сил и здоровья, однако на её абсолютно бестактный вопрос не ответил и, хвала господу, не обиделся на него. Может быть, какое-то старое ранение, полученное на службе, давало о себе знать, но внешне это никоим образом не проявлялось, а Перси то и дело забывала, что его светлость всего на несколько лет младше её отца. Глядя на лорда Найтингейла, она с похвальным упорством отгоняла от себя плохие мысли, и всё же они с не меньшим рвением возвращались к ней обратно. Не стоило оставлять двуколку возле усадьбы… Вдруг она понадобится отцу до того момента, как её привезут обратно. Пусть он слишком много выпил в середине дня, но с тех пор прошло достаточное количество времени, дабы сморивший его сон чуть развеялся, а алкоголь ещё не отпустил. Перси глубоко вздохнула и стиснула свои ставшие ледяными пальцы.
И всё-таки она со всё возрастающей нервозностью и беспокойством вглядывалась в показавшиеся окна своего дома, выискивая свет хоть в одном из них. Штора в кабинете дёрнулась… Или показалось? Перси подняла подбородок чуть выше и расправила плечи. В конце концов, у неё получилось именно то, на что она и рассчитывала, разве нет? Но холодные пальцы чуть дрожали, когда она снова протягивала руку герцогу, едва не упустив момент и не выбравшись из кареты самостоятельно. 
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

11

Его частенько спрашивали, почему он не женится. И так же частенько получали полушутливые ответы, продиктованные нежеланием пускаться в рассуждения и пускать кого-то в душу. Фред редко с кем был откровенен, ещё реже мог позволить себе быть откровенным до самого конца. Именно это его умение держать язык за зубами стало одной из причин, по которым Найтингелу удалось столь высоко взобраться в служебной карьере в столь небольшом для таких успехов возрасте. Помимо этого, Фред обладал и достаточной долей авантюризма, который не раз спасал его в бою, позволяя принимать решения, на первый взгляд самоубийственные, но на деле – ведущие к победе над неприятелем. В данный момент, выслушав восторженные и вежливые комплименты его имению от юной мисс Уитмор, но так и не получив ни одного обещания посетить сею скромную обидеть вновь, сопровождая экипаж, в котором девица ехала домой, получив от него то, что хотела получить иными способами, явно опасаясь, что иначе это невозможно, Фредерик сам себя удивил. Впрочем, виной тому была жизнь, в очередной раз, осадившая Найтингела, показавшая ему, что играть в эту игру можно только по её правилам.
Качаясь в седле и то и дело бросая взгляд на экипаж, ловя едва различимый в сумерках профиль Мисс Уитмор, он думал о том, что уж если и жениться, то только на такой, как она – юной, бесстрашной и преданной. В его глазах эти качества были способны искупить и недостаток образования, и неумение управлять огромным поместьем. Всё это можно было исправить. Исправить же нехватку отваги или недостаток широты сердца – невозможно.
К тому моменту, как кучер придержал лошадей, останавливая повозку около входа в жилище Уитморов, окна в котором освещались в основном в служебной части, немудрёный план был составлен. И отчего-то желание совершить нечто подобное заставляло сердце Найтингейла биться чаще. А он-то уж было решил, что окончательно очерствел, и ничто не способно его удивить.
Спешившись, Фред подал руку мисс Уитмор, помогая ей преодолеть ступеньку, отделяющую экипаж от земли. Задержал тонкие пальцы в своих чуть дольше, чем того требовали правила этикета. Поймал её взгляд, лишь убеждаясь в правильности принятого решения.
- Пришла пора прощаться, мисс Уитмор, – отпуская её ладонь, улыбнулся Фредерик. Сделал шаг назад, требуя от себя стойкости. – Посмею напомнить, что вы желанный гость в Найтингейл мэнор. И я тешу себя надеждою, что вы не пренебрежёте моим приглашением, и посетите нас с Родериком в самое ближайшее время, – стоило немного подождать, но уж точно, учитывая произошедшее сегодня, не стоило тянуть. Какими бы ни были закрытыми общества живущих в этом краю людей, рано или поздно слухи о том, что Персефона оставалась с ним наедине более дозволенного, да ещё и вечером в его кабинете, могут поползти по окружающим селеньям, и отмыться от этого будет сложнее, если заранее не дать более интересную тему для обсуждения.
- Пожалуйста, будьте так любезны, передайте вашему отцу, что я заеду завтра в районе десяти утра. У меня будет к нему серьёзный разговор, в результате которого, возможно, решится не только ваша судьба, но и моя, – поклонившись, Фред махнул рукой кучеру, легко вскочил в седло и пустил свою четвероногую Прозерпину в галоп. Впереди его ждала бессонная ночь, которую он собирался посвятит обдумыванию всех деталей предстоящего мероприятия.
Делом это оказалось не лёгким, но к утру Найтингейл составил с полдюжины писем разной длиной, в которых отдавал те или иные распоряжения. Трезво оценивая происходящее, он понимал, что для юной девы его возраст, совершенно обосновано покажется препятствием на пути к браку, но это досадное недоразумение, принесшие с собой достаточно богатый жизненный опыт, можно счесть едва ли не единственным его недостатком по сравнению с более молодыми возможными претендентами на руку и сердце мисс Уитмор. Он богат и знатен, будет добр к ней и щедр. Сможет научить её многому, показать свет, показать что-то большее, чем сельская жизнь, предоставить выбор. Он сможет любить её, и постарается разбудить в ней ответное чувство, не силой, а вниманием и нежностью.
- Патмор, я женюсь, – оповестил Фред экономку, появившись в столовой гладко выбритым и в скроенном по фигуре тёмно-синем сюртуке, одном из его парадных одеяний.
- Как прикажете это понимать, сэр? – недовольно поджала тонкие губы женщина, наполняя его чашку свежесваренным кофе. Стол уже был накрыт к завтраку.
- Именно так, как есть. Я женюсь на мисс Персефоне Уитмор. Вы вчера могли её лицезреть. Премилая барышня, вы не находите?
- Слишком юная. Да и, с позволения сказать, сэр, о мистере Уитморе много слухов ходит, нехороших слухов. Не торопились бы вы. Как водится, яблочко от яблоньки недалеко падает, – то, что Персефона не пришлась по нраву миссис Патмор, он понял ещё вчера, списав это на недостойное, по мнению вышколенной старомодной экономки поведение девицы. Но прислушиваться к её мнению не имел ни малейшего желания, - какими бы ни были близкими их отношения, перешагнувшими чуть дальше, чем отношения господина и служанки, его выкормившей, он всё равно оставался хозяином этого дома и своей жизни.
- Что ж, если она соблаговолит вручить мне свои руку и сердце, вам придётся принять мисс Уитмор в этом доме в роли хозяйки. Насколько мне известно, она весьма удачно управляется с имением своего отца, а значит, ей нужно будет немного подучиться, и она справится и с Найтингейл мэнор, – поймав сморщенную сухоньку ладонь экономки, Фред накрыл её второй рукой и заглянул женщине в глаза. – И я надеюсь, что ты окажешь ей хороший приём, всему научишь и придёшь на помощь там, где она ей потребуется, – помедлив, Патмор кивнула.
- Она будет не самого большого ума, если посмеет вам отказать, мистер Фредерик. Но я бы, на вашем месте, всё же подумала о ком-нибудь другом. Неужто в этом вашем Лондоне мало хорошеньких, образованных мисс, чья репутация была бы не столь шаткой и неодназначной?
- Это не обсуждается. Я свой выбор сделал, – отложив салфетку, которой прикрывал светлые бриджи для верховой езды, Фред поднялся, не доев завтрака. Аппетита у него и так не было, и слова экономки его не добавили.
- Вернусь к обеду. Если придёт Дженкинс, пусть подождёт. Почти отправь поскорее, там много поручений, удовлетворение которых я бы хотел получить в ближайшее время, – взяв шляпу и хлыст, свистну, призывая Родерика. – Дружище, хочешь увидеться с мисс Уитмор? – обратился к псу, когда тот, заливая слюнями ковёр, лениво откликнулся на свист. При упоминании Персефоны, до того медленно качающийся хвост, закачался быстрее.
- Тогда пошли. Она нас ждёт, – натянув шляпу, Найтингейл заспешил к крыльцу, где его уже ожидала осёдланная Прозерпина.
Чуть за десять часов он остановил лошадь у крыльца дома Уитморов и, привязав её у изгороди, постучал в дверь, которая тут же распахнулась. На пороге, подслеповато щурясь, стоял Смит. Узнав гостя, он тут же пропустил его внутрь, принимая из рук Найтингейла шляпу и хлыст:
- Доброе утро, Смит. Передайте мистеру Уитмору, что я прибыл для…., – договорить фразу ему не пришлось, поскольку за закрытыми дверьми слева послышался гневный голос хозяина дома, выговаривавший, судя по всему, своей дочери, и обещающий ей, что за подобные выходки, какие имели место быть вчера, он продаст ей за долги своим кредиторам. После чего мужчина опустился до того, чтобы рассказать юной девице, какая именно судьба ожидает её в том обществе.
- Передайте мистеру Уитмору, что я прибыл для срочного разговора с ним, – повысив голос так, чтобы его услышали за дверью, снова обратился Фредерик к Смиту, стараясь с взглядом ободрить старика.
[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]

Отредактировано Gin (2020-09-17 09:51:42)

0

12

Что он имел в виду? Пусть мысленно, но Перси позволяла себе обходиться без титулов и официальных обращений, размышляя о герцоге Найтингейле, который смутил её последней брошенной фразой, отчего она и вовсе не успела на неё ответить. Вернувшись обратно домой, ей не удалось застать отца бодрствующим, что ничуть не огорчило, наоборот, предоставляя достаточно времени на размышления, как лучше всего поставить его в известность о достигнутой договорённости. На самом деле, Перси явно предпочла бы решить все вопросы самостоятельно за спиною родителя, не привлекая его к задачам, в коих не было никакого существенного шанса прийти к согласию. Мистер Уитмор не желал даже думать о долге, закрывая глаза на собственные обязательства; Перси же не хотела копить кредитную историю, дабы в итоге погрязнуть под невероятным количеством счетов, а затем и вовсе продать имение, ибо иного выхода могло не найтись. Из-за так и не законченного обучения в пансионе никаких рекомендательных писем у неё не осталось, и запросить теперь не представлялось удобным или приличным, что лишало Персефону возможности претендовать на место гувернантки в хорошем доме. Собственное зыбкое неустойчивое положение в этом мире немало её пугало, но в то же время заставляло искать новые пути, поддерживающие на плаву имение, на которое отец давно уже махнул рукой.
И теперь, вместо того, чтобы готовится к утреннему разговору, обещающему выйти достаточно напряженным, отчего Перси требовалось собрать все собственные силы и решимость, она размышляла над словами герцога. Сон не шёл. Маленький огонёк свечки, установленной на небольшом столике с зеркалом возле кровати, постепенно опускался ниже и ниже, оплавляя не только воск, но и минуты проходящей ночи, пока Персефона белым приведением в ночной рубашке кружила по комнате. О, вне всяческих сомнений её судьба начала решаться в тот самый момент, когда в её дурную голову пришла идея пробраться в чужой дом в поисках векселей. И завтрашний день лишь становился закономерным итогом проявленной глупости. Но отчего же его светлость упомянул про судьбу его собственную? Вряд ли речь шла о сумме настолько серьёзной. Перси присела на постель, а потом и вовсе упала спиной в перину, широко раскинув руки и уставившись в тёмный полог кровати. Ей отчаянно не хватало опыта не только общения с более высокими по рангу и титулу собеседниками, но и обычных житейских навыков, которые в иных семьях иные девушки её возраста считают само собой разумеющимся. Окружив себя своим собственным мирком потихоньку увядающего поместья, которому необходима срочная помощь то в одном, то в другом месте, мисс Уитмор с головой погрузилась в мелкие повседневные задачи, ставшие центром её существования. Не по собственной воле, а по обстоятельствам, вовсе от неё не зависящим… однако, теперь она и вовсе ни малейшего понятия не имела о том, как люди живут в других местах, все сведения черпая из утащенных из отцовского кабинета газет или же книг, давным-давно утративших свою актуальность.
Перси не задумывалась, хотелось бы ей чего-то другого, ибо не всегда с точностью могла воспроизвести это самое «другое», всё больше склоняясь к карикатурным разыгранным со своими немногочисленными слугами сценкам из светской жизни, вычитанным в газетах. Когда Марта или Мэри заводили одну из своих самых любимых песен о замужестве, Персефона лишь пожимала плечами, не слишком внятно себе это представляя, ибо по достижении возраста девятнадцати лет получило лишь несколько букетов от сына владельца бакалеи, пару довольно неприличных взглядов от кузнеца в деревне, но ни единого предложения руки и сердца. И не сказать, чтобы это её печалило, ибо ни о ком она пока не думала вот так, лёжа на кровати и раскинув в стороны руки, пока сон всё-таки постепенно пробирался сквозь её кудри, дабы окончательно смежить веки.
Утро никакой ясности в сумбур мыслей не внесло, зато и предаваться размышлениям времени уже не оставалось. Собрав свои непослушные локоны в довольно свободную домашнюю причёску, Перси посмотрела на себя в небольшое зеркало, пощипала бледные щеки пальцами и отправилась… не к отцу, ненавидящему ранние подъёмы, но на осмотр винных погребов и галереи, которую в хорошие времена украшало множество приятных глазу картин. Сейчас их осталось немного, да и в ценности их у Перси были сомнения, однако существовала некоторая надежда на то, что пока не разделённую серию миниатюрных пейзажей всё-таки удастся продать. О винах, заниматься с которыми ей не престало ни по положению, ни от того факта, что для девушки это казалось вопросом возмутительным, Перси пока старалась не думать. Даже идея отправить с ними Смита в бакалею выглядела абсурдной. И всё-таки далее оттягивать неизбежное не получалось, как и заниматься обычными своими утренними делами, ибо всё просто-напросто валилось из рук, и Персефона отправилась сначала к отцовской спальне, а потом и в небольшую гостиную, которую мистер Уитмор иногда называл собственным кабинетом, хотя письменно стола там не стояло отродясь.
– Доброго утра, папа, – она прошла к окну, всё ещё задёрнутому тяжёлыми шторами, и чуть повела ткань в сторону, открывая комнату солнечному свету, хотя её дочерняя забота и не была встречена с благодарностью, ибо после вчерашних возлияний у мистера Уитмора невыносимо болела голова. И именно сейчас, глядя на его покрасневшие щёки, покрытые сеточкой мелких капилляров; на набрякшие под глазами мешки, более тёмного цвета, нежели остальная кожа на лице; на общий небрежный вид, Перси никак не могла подумать о том факте, что с герцогом её отец почти ровесник. Возможно, именно воспитание в кругу слуг, давно уже оставивших позади свои лучшие годы, она не научилась подобно остальным молоденьким девушкам относиться к зрелому возрасту пренебрежительно, когда люди, перешагнувшие тридцатилетний рубеж уже считались невероятными стариками. – Папа… сегодня нам нанесёт визит его светлость герцог Найтингейл… по… по поводу некой задолженности, имеющей место быть.
На самом деле, Перси предполагала, что разговор выйдет не самым красивым, ибо тепло и по-родственному они с отцом не разговаривали уже довольно продолжительное время, однако она и мысли не допускала о настолько безобразных словах, кои вовсе не ожидала от него услышать. Она не думала о том, что мистер Уитмор всегда был человеком не самых высоких моральных принципов, просто всё более стеснённые обстоятельства видоизменяли его характер не в лучшую сторону, день за днём подтачивая всё то хорошее, что когда-то в нём присутствовало. Общительность и весёлость, почти юношеский задор, лёгкое отношение к жизни – под грузом лет каждое из этих качеств повернулось оборотной стороной, но даже сейчас Перси не думала, что отец угрожает ей всерьёз, всё списывая на влияние момента и не самые хорошие новости, пусть для неё эти новости становились лучшими! И, естественно, в её мире не существовало подобных мест, где девушку могли продать как породистую лошадь с аукциона, отдав за лучшую цену из предложенных. Не в их местах… Но, возможно, в Лондоне, куда отец наведывался достаточно часто. И Перси даже не пыталась его урезонить или спорить, дожидаясь момента, когда пыл его иссякнет. Но дождаться не успела…
Вскинув голову при первых звуках уже знакомого голоса, Персефона вцепилась пальцами в спинку стула, рядом с которым сейчас стояла. О собственных слугах она уже давно и всё знала, в точности, как и они хорошо понимали – Перси осведомлена об их любви к подслушиванию, хоть исключительно и из желания её поддержать, а если надо, то и вмешаться. Но сколько успел услышать герцог Найтингейл? Она подняла голову и посмотрела в его тёмные глаза, окунаясь в них как в омут. Достаточно… по всей видимости, он услышал достаточно. И если от её репутации после вчерашнего бездумного поступка и оставались хоть какие-то крохи, то теперь от них не нашлось ни малейшего следа. Её лицо побледнело от этого осознания, но Перси лишь выше вздёрнула подбородок. Отчасти выдумывая себе несуществующую уже гордость, отчасти в попытке удержать подступившие слёзы. Потом…   
– Не знаю, что вам наговорила вчера эта сумасбродная девчонка, но денег у меня сейчас нет, – насупился мистер Уитмор, видимо, с тяжелейшего своего похмелья не обращая внимания ни на манеры, ни на элементарную вежливость. А Перси сохраняла молчание, почти виде перед собственным мысленным взором, как тает предложение посетить Найтингейл-мэнор, словно его никогда и не было. Она и вчера понимала, что не сможет его принять, а теперь вовсе лишилась всякой возможности даже мысленно представить свой туда визит. И глядя на его светлость, Персефона даже вообразить не могла, как плохо он сейчас о ней думает. Эти мысли разъедали куда сильнее пока что эфемерных угроз отца, и что с ними делать, она совершенно не представляла.
– Прошу меня извинить, – она чуть присела в реверансе, хотя для этого пришлось отцепить напряжённые пальцы от спасительной спинки стула. – Наверно, вам удобнее будет разговаривать без моего общества.
Последние лоскуты этикета расходились лёгким дымом без всякого остатка, но Перси продолжала свои попытки их удерживать, и не смогла себя заставить спешно выйти из комнаты, в утреннем свете рассматривая герцога, ибо до того не имела подобной возможности. Ко всему прочему, эта встреча становилась для них последней, и сожалеть об этом Перси предпочла бы за закрытыми дверями своей комнаты.     
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

13

Не раз, по долгу службы, сталкиваясь с подонками, Фред давно лишился предубеждения, что их ряды пополняют только выходцы из простого люда. С уверенностью мог сказать, что подонков среди аристократов ничуть не меньше, несмотря на то, что поводов ими быть у людей более высокого сословия, обременённого наличием денежных средств и не имеющих нужды голодать или работать, гораздо меньше. Но, как говаривал духовник его матушки: «Человек слаб, и плоть его слаба». Уже успев ранее разочароваться в военном «друге» Уитморе, Найтингейл второй раз сделать это уже не мог, но прослушав длинную речь, изобилующую эпитетами, оборотами и подробностями, которые в обществе считалось неприличным употреблять в обществе дамы любого возраста, не говоря уже о невинной, незамужней девице, лишь только сильнее убедился в правоте предпринимаемых мер.
Совершенно возмутительно, без всякого приглашения Смита, Фредерик прошёл в малую гостиную, где Уитмор вёл свой монолог, и дал ему возможность вбить в крышку гроба порядочности этого дома последний гвоздь, не выдавая свой присутствие, пока этот факт не обозначила Персефона. В отличие от своего отца интересовавшая гостя куда сильнее. К ней и был прикован взгляд тёмных глаз. Дневной свет мало изменил её образ, каким Фред его запомнил со вчера, - она была всё так же взволнована, только выглядела более уставшей, ему стоило подумать дважды, прежде чем на прощание оставлять за собой интригу, но он не удержался. Впрочем, не отметить, как идут ей более свободно заколотые волосы, как игриво подпрыгивают светлые пружинки при каждом движении, Найтингейл тоже не мог. Как и не отказ себе в маленькой слабости: представил, как эти нежные локоны ластятся к его коже, когда он вплетает в них пальцы, предварительно распустив по узким девичьим плечам. Самоуверенно, но не настолько, чтобы впасть в отчаяние, если вдруг Персефона ему откажет.
- Доброго утра, Уитмор, мисс Уитмор, – соблюдая приличия, поклонился Фредерик, заставляя себе отвезти взгляд от судорожно сжимающих спинку стула бледных рук, которые очень уж хотелось накрыть ладонью, успокаивая и поддерживая их обладательницу.
- Мне жаль, что вы забыли о манерах, и позволяете себе не только рассказывать юной леди о всяких мерзостях постоялых и публичных домов, но и пытаетесь стыдить мисс Уитмор перед другими, тогда как стыдиться собственных поступков здесь следует только вам, – Найтингейл собрал довольно информации о Уитморе и в достаточной мере был уверен, что тот не поймёт простого разговора. Драться с ним казалось необычайно низким предприятием, хотя за парочку высказанных ранее оборотов, Фредерик от души бы надавал оплеух по этому красному, опухшему лицу.
- Признаться, я действительно полагал, что переговорю с вашим отцом наедине, мисс Уитмор, – пока её отец хватал ртом воздух, пытаясь подобрать достойный ответ на фразу гостя, перевёл взгляд на Перси Фред, - Но ввиду обстоятельств, открывшихся мне сегодня, я попрошу вас остаться. Ваше присутствие не позволит мне перейти ту тонкую грань, которую не стоит переходить джентльменам в мирной жизни, но которую с удовольствием переходят в казармах, отстаивая свою честь.
- Какого чёрта вы тут командуете, Найтингейл? Это всё ещё мой дом, и я вас не приглашал, а потому был бы вам премного благодарен, если бы вы сей же час оставили нас без своего общества.
- Я взял на себя труд навести кое-какие справки о вашем состоянии, и выяснил, что дом этот был заложен и перезаложен уже несколько раз, а потому вряд ли может считаться вашим. Впрочем, даже если юридически и мог бы, то в настоящий момент, - уже нет. Мой поверенный в Джонсборо, – взглянул на часы над каминной полкой и удовлетворённо кивнул, - Уже около получаса назад получил распоряжение покрыть залоговые векселя и выкупить данное поместье. До конца сегодняшнего дня вы получите письмо от банка и моего адвоката, мистера О’Нила, который сообщит вам, что всё имущество в этом доме, включая сам дом, отныне принадлежат вашей дочери.
- Что за бессовестный бред? Да как вы смеете? – Уитмор явно не ожидал такого поворота, он умудрился извернуться и наконец-то подняться на ноги, видимо, чтобы попытаться задавить собеседника хотя бы ростом, но и для этого ему не хватило пары-тройки сантиметров. – Она всего лишь женщина. Они не имеют право наследовать земли, это прерогатива мужчин.
- Да, к сожалению, такой нюанс имеется в нашем законодательстве, земля принадлежит мне, но ровно до той поры, пока у мисс Уитмор не появится наследник мужского пола, которому она будет передана в собственность, – Найтингейл перевёл взгляд на Персефону, он не знал, как отреагирует девушка на подобное заявление, и практически не слушал её отца, продолжающего нести что-то о жалобах и письмах Его Величеству. До своего появления в этих стенах, Фред полагал, что поступит как того требует этикет: сперва попросит руки у неё самой, а после – у её отца. Но видя сейчас это красное в прожилках лицо с трясущимися не хуже, чем у Родерика, брылами, он более не желал привлекать к этой теме Уитмора.
- Ты не посмеешь меня выгнать отсюда! – заявил бывший хозяин дома, снова усаживаясь на своё место. – Я напишу своему другу, судье Честейну, в Лондон, и юристу МакКинону. И всем расскажу, что Найтингейлы нечистые на руку мошенники. Которые сначала развращают невинных девиц, а потом имеют наглость явиться в их дом и угрожать их отцу.
- Что ж, попробуй, Уитмор, – сжав зубы, процедил Феред, раздосадованный упоминанием о вчерашнем невинном вечере в обществе Персефоны. Больше за неё, чем за себя. Уж ему-то нечего бояться замаранной репутации. – Выгонять вас из этого дома я не посмею, пока этого не захочет мисс Уитмор. Но на вашем месте я бы не торопился в суд. Есть вероятность, что вскроется гораздо больше долговых расписок, чем все те, что известны сейчас.
Уитмор схватился за грудь и застонал, слишком явно играя, чем весьма позабавил Фредерика, который резко поклонился, исключительно из соблюдения приличий, и обернулся к Персефоне:
- Мисс Уитмор, вы сделали бы меня безмерно счастливым, прогулявшись со мной по вашему саду, – очень хотелось побыстрее покинуть это затхлое место, где продолжал стенать и причитать бывший хозяин дома. Но ещё сильнее хотелось быстрее перейти к основной части сегодняшнего плана. И чем ближе Найтингейл к ней подбирался, тем быстрее билось сердце, заставляя кровь волноваться в жилах. Кто бы мог подумать, что какая-то девчонка сможет заставить его вновь почувствовать что-то подобное.
[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]

Отредактировано Gin (2020-09-17 09:51:58)

0

14

Правила приличия, коих великое множество вкладывали в голову Перси, пока ещё её мать пребывала в добром здравии, а затем и в пансионе наряду со всеми остальными его воспитанницами, она усвоила в достаточной степени, дабы со всей отчётливостью понимать – в последнее время половина из них оказалась неприменима к реальности, в которой следовало хоть как-то вести хозяйство с четырьмя слугами, лишёнными возможности найти себе другое место в силу возраста. Однако оставалась её вторая половина, прикрывающая добродетель Персефоны перед остальными жителями их небольшого городка, склонными прощать ей некоторые вольности, ибо сами прекрасно осознавали не очень приятное положение, в котором она оказалась, но и помочь существенно так же бы ли не в силах. Из всех ценностей, что когда-то принадлежали семье Уитмор, довольно умножившись после удачного союза с её будущей матерью, а заодно и с весомым приданым, теперь у Перси осталась только она сама. И, возможно, старый материнский сундук с платьями, способными пробудить ностальгию и светлую память, ибо перешивать их низкую талию и пышные юбки по современной моде Перси не хватало умения, а Мэри уже подводили не глаза. Даже таких милых женских безделушек, вроде гребней из слоновой кости и украшенных маленькими камешками шпилек, привезённых невестой в дом, больше не осталось, зато осталось умение подобно матери держать спину и высоко поднимать подбородок, пусть Персефона искренне надеялась, что у её родительницы не возникало полностью и безоговорочно скандальных ситуаций, происходящих прямо сейчас.
После утреннего обхода она не успела стянуть с платья фартук, и вовсе позабыв о нём, когда появился герцог, хотя вчера вечером он уже мог лицезреть её и в более неподобающем виде. Не успела же и сказать каких-то выверенных правильных слов, способных немного разрядить атмосферу… Ей по её девичьей наивности хотелось оставить вчерашний эпизод во вчерашнем же дне, стараясь более не повторять собственных ошибок и безупречным поведением загладить вред, нанесённый своей репутации, но день заканчиваться не желал. Ни её отец, ни герцог не завели скупой деловой разговор, словно его светлость не слышал ни единого слова, произнесённого не для его ушей. Как того требовали приличия… Душа же Перси требовала абсолютно иного, ибо не со всем на свете она была способна справиться, и вовсе не всё вынести, сколько бы не старалась поддерживать и собственный позитивный настрой, и надежды слуг, вряд ли желающих в скором времени умереть от голода.
Разве что, оставаться ей не хотелось всё равно. Её присутствие, как и её отсутствие здесь и сейчас уже не сумели бы кардинально что-то поменять. Если о ночном визите герцог ещё мог попросить собственных слуг не распространяться, то о нынешней встрече всё равно пойдут слухи. Возможно, даже распространяемые её собственным отцом в местном трактире после нескольких выпитых кружек… или и вовсе перед ними, только бы очернить герцога. Только удар падёт в первую очередь на неё саму. Перси почти не слушала, о чём в данным момент разговаривает его светлость с отцом, хотя слова всё равно оседали в её сознании. Она представляла, как уже сегодня к вечеру или завтра с утра получает записку от миссис Бриджуотер с несколько сухим сообщением о том, что приглашения на обед, в прошлом имеющие место быть, сейчас становятся совершенно невозможными. «Вы ведь всё прекрасно понимаете, милочка»… И она понимала. Затем и пространное длинное письмо от самого викария, где он истово ратует о спасении её загубленной души. Естественно, из самых лучших, самых светлых своих побуждений. Всё это казалось настолько логичным и настолько уже решённым, что Персефоне ничего не оставалось сделать, как смириться с собственным положением прямо сейчас, не сразу сообразив, о каком подарке толкует герцог Найтингейл. От неожиданности и полного недоумения, которые не позволяли сразу поверить в его щедрость, Перси спасали, как ни странно, именно её довольно-таки мрачные мысли о перспективах. Какой наследник мужского пола? Теперь ей не выйти замуж за достойного человека, даже если герцог заодно обеспечит ей и приданое. С этой милостью, за которую она благодарила бы его жарко и с чувством, Перси теперь ни малейшего понятия не имела, что именно делать, ибо она лишний раз стала бы в глазах местного общества доказательством её грехопадения. Всё лучше, чем участь, приготовленная ей её же собственным отцом… Более рациональная часть её твердила довольно разумные вещи. И хоть ни малейшие будущие подозрения в её адрес ничуть не соответствовали правде, она поступила дурно и глупо, забравшись в окно герцогского дома. Так ни всё ли равно, с какими обвинениями мириться, если вина и последствия всё равно представлялись ей равноценными в обоих проступках. Нет-нет, вовсе не Перси становилась виновницей бедственного финансового своего положения, но вот во всём остальном, включая нынешнюю сцену, никого другого винить уже не стоило.
И всё-таки впереди её ждала пропасть неизвестности, разверзнувшаяся настолько внезапно, что Персефона не имела ни малейшего понятия, за что ей зацепиться. Каждое сказанное в этой комнате слово приводило её во всё большее отчаяние, ибо с решением некоторых проблем моментально создавало ворох новых. Лишь на словах дом теперь принадлежал ей, но она прекрасно осознавала, что владельцем становится именно герцог, которому такое весьма сомнительное приобретение вряд ли было нужно. И взор Перси, по понятными причинам, обращался теперь именно на него, ибо о разговоре с отцом, когда его светлость отбудет обратно в своё имение, думать ей становилось и страшно, и больно. Ей хотелось больше простора, больше свежего воздуха, только бы выбраться из начинающих уже сдвигаться вокруг неё стен.
– Да-да, с большим удовольствием… – она чуть было не продолжила, скорее по привычке, о прекрасном утре и чудесной погоде, но вовремя прикусила язык, так как ни прекрасного, ни чудесного в сложившихся обстоятельствах много не набиралось. Перси понимала – герцог сказал ещё далеко не всё, что собирался сказать, и незнание темы дальнейшей беседы заставляло строить предположения, а оттого ещё больше нервничать. Ей хотелось поскорее узнать, чем обусловлена подобная щедрость с его стороны, хотелось поблагодарить за проявленную доброту, но в то же время её невероятно пугали причины такого великодушия. Она и хотела, и не хотела услышать; хотела и не хотела спросить. Но такое затруднение с её стороны уже к прихожей отступило чуть в сторону с появлением огромного пса, залившего коридор не только гулким коротким лаем, но и собственными слюнями. Слабо, но вполне явственно Перси всё-таки улыбнулась и наклонилась к проказнику, уже и вовсе не переживая, что не сняла фартук, когда пёс вытянул шею и прислонил свою большую голову к её животу, требуя ласки.
– Милый Роди, рада видеть тебя в гостях, – воскликнула Перси, как только они все втроём вышли через заднюю дверь в сад, но быстро осеклась, ибо, по сути, теперь она сама была в гостях. – Раньше мама выращивала здесь розы, а вон так том месте был разбит цветник. Видите, кое-какие намёки на дорожку ещё остались. Насколько я помню, её выкладывали разноцветными камнями и даже с каким-то узором. А здесь нам пришлось вырубить старые кусты боярышника и разбить огород, – Перси указывала герцогу на плоды собственных трудов и боялась прервать собственное щебетание хотя бы на секунду, давая ему слово, как боялась и лишний раз поднять на него взгляд. – Возможно, это не очень красиво, зато весьма полезно, однако клумбы у нас тоже есть, – она чуть прикоснулась самыми кончиками пальцев к лацкану герцога, привлекая внимание к другой части сада, где Марта выращивала травы для кухни, а заодно и для нехитрых лекарств, а сама Перси аккуратно ухаживала за пятачком принесённых ею и пересаженных полевых цветов. И всё же долго этот осмотр продолжаться не мог, а дыхание её уже и так сбивалось от рассказов.
– Скажите, ваша светлость, чем я вам так обязана? Вряд ли найдутся такие слова, какими я в полной мере сумела бы выразить благодарность… простите меня, но я не могу не думать об этом. Чего вы от меня ждёте? – бледность её лица, рассеявшаяся на свежем воздухе, сменилась лёгким румянцем, по какой-то невероятной причине уже вовсе не стремившемся сделаться свекольно-красного оттенка. Но Перси справилась с собой и посмотрела на герцога прямо и не отводя более взгляда.   
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0

15

[nick]Frederick Nightingale[/nick][status]I will keep you[/status][icon]https://i.imgur.com/rN77Q6S.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/INDKjyW.gif[/sign]
Вышагивая по дорожкам сада, весьма приличного, хотя и не способного сравниться размерами с садом Найтингейл мэнор, Фред молча наблюдал за Персефоной, совершенно её не слушая. Его ни мало ни заботили растения, которые росли в её владениях, тогда как её чувства представлялись ему наиболее интересными. Яркость и живость эмоций юности давно всегда воспринимались им как великий дар, который сам он давно потерял, как потеряли и многие дамы возраста Персефоны, чья жизнь протекала совершенно по иным правилам и в других условиях. И дело было не в том, что им не хватало достатка или образования, они были пресыщены развлечениями, а хлебнув сполна интриг двора, напрочь забыли, что такое настоящая искренность. Но Перси помнила. Эта черта и привлекала Найтингейла больше всего. Именно её он отметил вчера, как наиболее ценную, впрочем, не оставив незамеченными ни ладную фигурку, ни миловидное личико, способное краснеть не по заказу, а сейчас мог во всей красе наблюдать светлые пружинки кудрей, явно натурального происхождения. Совершенно удивительные волосы, как ему показалось. Как будто живые, они подпрыгивали и волновались, прямо как их хозяйка.
Долго рассказ о саде не продлился. Чему Фред был, признаться, несказанно рад, поскольку ботаника его никогда не увлекала, хотя кое-какие полезные свойства некоторых трав и были ему знакомы. Но было скорее случайность, нежели целенаправленное изучение, и Найтингейл предпочитал, чтобы так оно и оставалось. Недалеко от изгороди, где кончалась дорожка, Фред углядел скамью, некогда, очевидно, покрытую белой краской, однако сейчас, почти полностью растерявшую былое величие и новизну. Мысль о том, что он сам как эта скамья, заставила сдержанно улыбнуться. Но улыбка померкла сама собой, когда Перси всё-таки решилась задать ему свой вопрос.
Посмотрев в наполненные тревогой светлые глаза, он остановился, подбирая слова. Эту речь он готовил даже дольше, чем ту, что бросил, как перчатку, в лицо её отцу. И сердце его полнилось сомнениями и даже страхом. Но Фредерик был из тех, для кого страх является катализатором. Чем он сильнее, тем яростнее хочется сразиться с ним и выйти победителем. Наверное, отчасти именно эта черта и помогла Найтингейлу достичь тех высот на военном поприще, которые он занимал сейчас. Конечно, не она одна, но эта была не последней. Только вот Персефона — не война. А робеть перед женщинами, сколько бы ни было им лет, и как бы прекрасны ни были их черты, Фред давно себе не позволял.
- Мисс Уитмор, — начал он, решив, что его затянувшееся молчание не принесёт ничего хорошего ни Перси, ни ему, ни его замыслам. - Я должен вам признаться кое в чём. И я заранее прошу вас не записывать меня в лжецы или подлецы, прежде чем вы дослушаете меня до конца, — оставалось надеяться, что выросшая в далёкой от Лондона провинции, она обладает более крепкими нервами и меньшим количеством знаний об обмороках, чем городские леди, то и дело норовящие лишиться чувств, - Давайте присядем, это будет довольно долгий монолог, и мне не хотелось бы обременять вас необходимостью провести его на ногах, — дождавшись, пока Персефона сядет на предложенную кивком скамью, он устроился рядом, соблюдая положенное приличиями расстояние.
- Дело в том, что я несколько слукавил, говоря с вашим батюшкой. Но слукавил лишь в том, каковы масштабы предпринятых мной мер. И я хочу чтобы вы были уверены, - слухов будет много, но все они в основном будут крутиться вокруг наследства дальнего родственника по линии вашей матушки, который помог вашему отцу с долгами в обмен на документ, который делает вас законной собственницей всего, имеющегося в доме имущества. Поскольку наши законы не позволяют женщинам наследовать недвижимость, можете считать себя своего рода регентом в данном поместье. Если у вас когда-нибудь родиться сын, он сможет получить право собственности при вашем согласии, либо же это имение навсегда останется за вами, — Фредерику редко составляло труда делать выбор, а потому он легко предоставлял его другим, но на тех условиях, которые считал наиболее справедливыми.
- Таким образом, о моём
участии в этом предприятии будет известно лишь то, что я яко бы знаком с этим вашим родственником, и был уполномочен передать его волю, поскольку сам он явиться пока не может. Поверьте моему опыту, этого достаточно, чтобы соблюсти приличия, и чтобы ваша репутация не пострадала,
— Найтингейлу было сложно судить, насколько доступно он смог рассказать Перси о предпринятых мерах по вызволению её из пренеприятнейшей ситуации и долговой воронки, в которую девушку затягивало исключительно по воле отца, но ему предстояло ответить на более личные вопросы, а потому Фредерик предпочел не давать себе передышку, дабы не затянуть это на ещё больший срок. В конце концов, именно за тем, чтобы услышать её ответ всё и затевалось.
- Что же касается вашего вопроса, мисс Уитмор... Я не хочу вводить вас в заблуждение своим поступком. Я не из тех, кто повсюду сеет добро, руководствуясь исключительно альтруистическими побуждениями. Будучи военным, я далёк от пустого сочувствия. И часто бываю слеп и глух к чужому бедственному положению. Если бы не ваш вчерашний визит, и не наша беседа, я бы вряд ли обратил внимание на факт вашего существования и взыскал с вашего отца всё до последнего пенни, пусть даже ценой неблагополучия для всей его семьи. Не ради тех денег, которые он мне должен, а просто потому, что счёл бы это справедливым, не беря в расчёт другие справедливости, кои имеют место быть в данной истории, — ему вдруг сильно захотелось коснуться выбившейся из причёски светлой пружинки, качающейся на нежным ухом. Посмотреть, как она отзовётся на его прикосновение. Но Фред лишь сцепил пальцы, как будто его тревожила возможность, что они вдруг сами собой воплотят то, что он представил.
- Но и это не вся правда. В моём поступке нет ни грамма доброты, один сплошной расчёт и эгоцентризм. Дело в том, что, единственное, что я жду от вас — это ответ на вопрос. И чтобы этот ответ не был продиктован необходимостью, чтобы вы дали мне его, руководствуясь лишь собственными мыслями и чувствами, а не жизненными обстоятельствами, не позволяющими вам принимать решение, руководствуясь исключительно собственной волей, я позволил себе исключить из вашей жизни финансовые трудности. Пусть не до конца, но теперь вы хозяйка этого места, и ваш отец не имеет над вами той власти, которую имел ранее. Посему я смею считать, что любой ваш ответ, какой бы вы мне не дали, будет исключительно и только плодом ваших личных мыслей и предпочтений, — Фредерик на мгновение замолчал, отвёл взгляд от её лица, он давно уже не толкал таких долгих речей, предпочитая дело слову, но считал необходимым донести до Персефоны все тонкости предпринятых им мер и причины, побудившие их принять.
- Однако, я хочу вас заверить, что даже если ваш ответ не оправдает моих надежд, я никоим образом не стану вас за это корить. И ничто из уже сделанного или сказанного не будет взято мною обратно. Я по-прежнему буду рад видеть вас в Найтингейл мэнор, а Родерик всё так же с большим удовольствием зальёт ваш подол слюнями, — он снова посмотрел на неё, лаская взглядом тонкие и мягкие черты лица, - широко распахнутые глаза, округлость щёк, нежность бледно-розовых губ. - Мисс Уитмор, я знаю, что для столь юной девушки, как вы, мои года кажутся почтенными. Я почти ровесник вашего отца, а значит, вполне мог бы иметь дочь вашего возраста. Это не делает меня желаннее в качестве жениха, впрочем, не делает и хуже. У меня есть иные достоинства, вполне под стать прожитым годам, они исчисляются не только в материальном, но и в таких качествах характера, которые позволяют мне считать себя неплохой партией, — насмехаться над самим собой ему вполне удавалось, а потому Фредерик позволил себе улыбку, которая отразилась и во взгляде.
- Мисс Уитмор, вы поразили меня своей смелость, своей добротой и стремлением помочь близким, пусть и не родным по крови людям. Что скрывать, я очарован вашей чистотой и красотой. И очень ценю вашу искренность в словах и поступках. Я прошу вас стать моей женой, хозяйкой моего сердца и моего дома, — пришлось чуть сильнее сжать пальцы. Сердце билось ещё
быстрее, чем когда он всё это начал, а ведь Фредерик был уверен, что подобное волнение уж никогда более не будет ему доступным, особенно в мирной жизни, далёкой от военных действий. Хотелось подняться и начать ходить кругами, в ожидании ответа, но Найтингейл осадил сам себя, в конце концов, он только что расписал, что давно уже не юнец, чтобы так переживать. А потом ответ от Перси пришлось ожидать всё в той же позе, сидя подле неё и всматриваясь в черты её лица.

0

16

Спокойная, чуть разбавленная пёстрыми цветами зелень родного сада немного успокаивала чувства Перси, сейчас пребывающие в полном своём смятении. Этот уголок принадлежал исключительно ей одной, ибо отец никогда не находил здесь для себя ничего интересного, вряд ли вообще подозревая, откуда берётся большая часть овощей для стола. Ей следовало бы выйти из комнаты немедля, дабы не слышать разговор, пусть и предназначенных для её ушей тоже, однако теперь полностью успокоить мятущееся в груди сердце ей не удавалось, сколь сильно бы она к этому ни стремилась, черпая новые силы в простой и безыскусной свежести сада. Персефона не в праве была попросить герцога хоть на несколько минут оставить её в одиночестве, как и не могла бы передать беспокойство о нём кому-то другому, ибо прогуливались они сейчас исключительно вдвоём. Её сумбурный и весьма отрывочный рассказ о собственных маленьких достижениях в садоводстве интересовал Перси настолько же мало, насколько и его светлость, проявлявшего сейчас вежливость уже тем, что слушал её. Однако это не позволяло ей до конца умерить своё волнение и собрать рассыпающиеся в голове мысли, отчего уже начала обдумывать следующий совершенно ужасный, даже скандальный шаг – сбежать от своего спутника по надуманному предлогу, к примеру, сообщив о неожиданно напавшей на неё мигрени. Хотя даже в этом Перси всё-таки недалеко уходила от истины, ибо голова в самом деле начинала давать о себе знать, а все перемены в жизни, выбравшие именно этот день и час, дабы опуститься тяжестью на её плечи, давили на виски тонкими и горячими иголочками. Но воспитание не давало ей уйти хоть на шаг с выбранного по узким тропинкам маршрута, так как лимит безрассудных поступков Перси исчерпала на долгое время вперёд, теперь стараясь принимать любые изменения с поистине христианским терпением, которого у её деятельной натуры тоже набиралось ровно столько, сколько требовали текущие бытовые мелочи и проблемы, требующие решения.
Ни на мгновение Перси не забывала, кто неотступно следует за ней в этой короткой и совершенно лишней экскурсии. И как бы ни стремилась отвлечь себя знакомыми изгибами ветвей, пропускающих на тропинку мягкие солнечные зайчики тёплого утреннего света; как бы ни старалась найти в себе тот стержень и решительность, позволяющий с гордо поднятой головой пройти через всяческие невзгоды, всё же не могла не оставаться всеми своими помыслами рядом с его светлостью, со вчерашнего вечера занявшего довольно много места в её мыслях, плотно обосновавшихся в сознании. Не могла она вовсе не сравнивать герцога с собственным отцом, не видя ни единой похожести, ни единого соответствия, пусть в недолгом знакомстве не раскрылись, да и не могли раскрыться все черты его натуры. Хотя сам характер их встречи предполагал проявление искренних и неподдельных чувств и эмоций, не ограниченных строгими рамками этикета светских вечеров или случайных, но вполне невинных знакомств в окружении общих друзей. Именно тогда его светлость легко мог бы направить на неё свой гнев и негодование, ибо её поступок ничего другого и не заслуживал; именно в тот момент его благородство не происхождения, а велений душевных порывов, вышло на первый план. И переходя от одной мысли к другой, она неосознанно сравнивала его с остальными знакомыми ей молодыми людьми и мужчинами, не в силах понять, зачем вообще ей понадобилось столь дурное занятие, хотя ничего неприличного в нём и не было. Перси словно сплетничала сама с собой, ведя длинные внутренние диалоги между разными сторонами своего характера, ратующими за разные интересы. И самое последнее, к чему она вообще могла бы прийти в своих наивных умозаключениях, так это к абсолютно невероятной возможности назвать герцога лжецом или подлецом, о чём он попросил её в первую же очередь.
Однако настолько долгое вступление снова же не подготавливало Перси к основной новости, отчего-то воспринимаемой из-за такой преамбулы исключительно в мрачных тонах; не позволяло чуть-чуть умерить собственную нервозность и волнение, окончательно усмирив свою эмоциональную часть, и дав верх части рациональной. Оттого она и без лишних слов присела на садовую скамеечку, не сказав даже от всей души, насколько его светлость находится в безопасности от подобных суждений о нём, и вовсе не способных прийти ей в голову. Её безмолвие становилось согласием на продолжение монолога, пусть Перси не до конца оставалась в уверенности, что оно требуется герцогу. У неё не было причин сомневаться ни в его доблести, ни в решительности, ни в других качествах, которые раскрывались отнюдь не только его военным прошлым, но и Смитом, не ушедшим от её расспросов, так как в свете произошедшего не считал интерес Персефоны чрезмерным.
И те слова, которые сейчас говорил герцог, повторяющие отчасти уже сказанное в доме в присутствие её отца, выглядели будто ненастоящими, ибо не отвечали на самый главный вопрос Перси, который она уже задала его светлости. Благодарность его участию не растекалась в ней приятным теплом, а ледяными тисками сковывала сердце, ибо слишком много тонкостей существовало в отношениях между жителями маленького городка, слишком много нюансов. Она не могла не оценить старания герцога, пусть пока и не знала их причины, однако уже сейчас осознавала, сколь хрупки надежды на отсутствие слухов в первую очередь из-за её собственного отца, которого обошли в вопросе владения поместьем. Его любовь к жене, если и существовала ранее, не оказалась перенесена на ребёнка, а собственных отцовских чувств не доставало для Перси. И она старалась принимать его таким, каков он есть, со всеми недостатками, в последнее время в виду безденежья зацветшими пышным цветом, но всё же сегодня он перешёл некую невидимую грань, после которой Персефона не имела сил более его ни уважать, ни любить. И за этой своей случившейся трагедией она не сумела сразу осознать всего, насколько огромный подарок ей был преподнесён, и времени, чтобы прийти в себя и подумать над этим, для Перси тоже не нашлось.
В её попытках сделать именно сейчас, она моментально натыкалась на прямо противоположные утверждения милорда Найтингейла, желающего непременно убедить её в собственном эгоизме и чёрствости, по чистой случайности не взявшими над ним верх. Она совсем понимала, к чему именно ведёт герцог, как не могла увидеть перед собой тот его портрет, который он сам же и нарисовал. Это несоответствие не давало ей угадать ответ на вопрос, о котором его светлость уже не раз упомянул, но пока до сих пор так и не озвучил. Перси растерялась окончательно, и лишь надеялась, что её распахнутые глаза не покажутся герцогу абсолютно пустыми, ибо так она себя в данный момент и ощущала. В её голове складывали только бессвязные отрицания и убеждения с лёгким недоверием, отчего же сам герцог не видит неприемлемость её визитов в Найтингейл мэнор, ибо для неё всё было до крайности очевидным. 
И всё же ей пришлось опустить глаза на Роди, уже исследовавшего вдоль и поперёк весь сад и успевшего выкопать внушительного вида яму рядом с кустами возле тропинки. Перси требовалось сделать сознательное усилие, дабы представить беспокойство о её судьбе исключительно родственным, а её отношение к его светлости тёплым и дочерне покорным. Это оставалось настолько же далеко от неё, насколько и произнесённое слово «жених». Видимо, она не столь часто получала комплименты тем своим качествам, которые отмечал милорд Найтингейл, а оттого и не знала, как именно реагировать ни на похвалу, ни на внезапно последовавшее предложение. Возможно, на краткое мгновение, на неуловимую долю секунду у Перси и мелькало в голове именно это предложение, пусть и озвученное несколько другими словами, но она моментально отбрасывала эти мысли от себя как совершенно невозможные. Такими слова его светлости и выглядели, а она не могла сидеть с опущенными глазами до скончания веков, поглаживая Роди. Собственное молчание казалось ей томительным и нелюбезным, но Персефона не имела ни малейшего понятия, что именно ответить, ибо чересчур внезапным вышло предложение.
Как никто другой она понимала, в каком разном положении они с его светлостью находятся и сейчас, и даже вчера до всего произошедшего. В её представлении этот мезальянс выглядел очевидным настолько, что обращать на него чьё бы то ни было внимание становилось бессмысленно, а уж всерьёз думать над ним самой… Она всё-таки подняла взгляд и посмотрела на милорда Найтингейла, не зная, что именно стараясь увидеть. Под влиянием обстоятельств Перси слишком быстро вышла из возраста, когда могла мечтать о замужестве, непременно счастливом по огромной любви, о которой пишут в романах. Со вчерашнего вечера она пребывала в уверенности, что замуж не выйдет вовсе, ни по любви, ни по расчёту, хотя не сумела придумать достойную причину расчёта для жениха. И все эти мысли текли в её голове как-то абстрагировано, словно в стороне от самой её персоны про какую-то постороннюю девушку. В её выражении лица эта растерянность проявлялась так явно, что хотелось прикрыть его ладонями.
– Ваша светлость, я бесконечно благодарна вам за столь щедрый подарок, – её воспитание и её убеждения, всё говорило в пользу отказа и от обеспечения, и от сделанного предложения, однако здравый смысл уже со вчерашнего дня твердил – без посторонней помощи ни ей, ни слугам не выбраться из этой бесконечно глубокой долговой ямы. Что же касалось второго, то Перси не могла говорить за себя сейчас, настолько в смятении находились все её чувства. Она искренне боялась обидеть герцога отказом, но ещё сильнее не желала оскорбить его согласием. Привычка справляться почти со всеми сложностями настолько глубоко укоренилась в ней, чтобы сейчас подобное проявление заботы рождало необходимость ненадолго отгородиться от любого общества, дабы подумать. – М-мне очень лестно слышать такие слова, и я целиком и полностью уверена, что любая девушка будет счастлива их услышать, но вынуждена вам отказать. Милорд, право, для меня никак это невозможно, если бы мне пришлось согласиться, я бы вас только разочаровала. Не сочтите мои слова за недоверие к вам, но, возможно, ваша ответственность и благородство подтолкнули к этому шагу, но он вовсе не обязателен, уверяю вас! – Перси потянулась к нему и накрыла своей ладонью его стиснутую руку в ободряющем жесте, только потом сообразив, насколько неподобающим он выглядел, что лишний раз доказывало – она никак не соответствует даже минимальным стандартам невесты герцога. Она ни на мгновение не допускала собственного согласия, ибо путь за ним был надёжно укрыт густым туманом неизвестности, а дорога собственного сражения уже стала ей хорошо известна. Персефона сейчас как никогда нуждалась в пусть недолгом, но всё-таки спокойствии и уверенности, причём настолько сильно, что больше не могла сдерживать это стремление в себе.
– Сегодня утром довольно тепло, вы не находите? Пожалуй, я принесу лимонад или фруктовую воду, – она резко поднялась с места, уже понимая, насколько трусливо и даже оскорбительно выглядит её отступление, больше похожее на бегство. Перси горестно вздохнула: – Простите меня…
Скользнув между кустов вдоль стены дома и наткнувшись в ближайшем окне на две пары любопытных глаз, ибо Смит счёл подглядывание выше своего достоинства, она зашла в дом, где её уже ожидала Марта.
– Мисс, да что же вы отказываете?! С ума сошли? – вознегодовала кухарка, и Перси её даже отчасти могла понять.
– С ума я бы сошла, если бы согласилась. А в скором времени и его светлость свела бы с ума. Я ему не ровня, ты же сама видишь! – ответила Перси, указывая на себя руками, словно это было заметно даже невооружённым взглядом.
– Ладно уж, посмотрим, – ухмыльнулась Марта и вытерла руки о передник. – Вы уж тут подождите пока. Батюшка вам велел седлать Пирата, но пока ещё в доме… и недоволен. А я сама в холодную схожу.
Однако ходить ей не пришлось, ибо подслушивали они на пару с Мэри, и та уже несла поднос с кувшином, покрытым капельками воды на своих пузатых боках. Перси же оставалось подхватить его так, чтобы бокалы в дрожащих руках не звенели. Этой небольшой передышки ей явно не хватило, но заставлять его светлость ждать не хотелось куда сильнее. И в ту самую минуту, когда Персефона вышла обратно к скамейке, она взглянула на герцога так, словно прямо сейчас могла бы ему ответить согласием, не зная, что же с ней будет дальше, но пребывая в уверенности – плохого он ей не желает и не сделает.
– Малину мы выращиваем сами, под одним из кустов Роди как раз сделал подкоп, – аккуратно опустив небольшой поднос на широкий подлокотник скамьи, она наполнила оба бокала прохладной малиновой водой и протянула один из них герцогу. Разговор не был окончен, её переживания и волнения и не думали хоть сколько-нибудь утихать, но эти чувства ничуть не походили на тот страх, что Перси испытывала в кабинете отца, становясь, скорее, неким предвосхищением чего-то, о чём она не знала и не думала. 
[nick]Persephone Whitmore[/nick][status]spring melody[/status][icon]https://i.imgur.com/lKQJ2uF.png[/icon][sign]https://i.imgur.com/h1otbRz.gif[/sign]

0


Вы здесь » Фантазии » Игры большие и маленькие » Spring melody in the Hades


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно